Союз Сталина. Политэкономия истории

Пробуждение этого энтузиазма было необходимым условием для перехода от феодально-средневековой к индустриальной эпохе ХХ века. И для этого перехода необходимо было, прежде всего, совершить переворот в сознании, приходил к выводу, в своей книге «Протестантская этика и дух капитализма», М. Вебер, поскольку «хозяйственное мышление, свойственное данной форме хозяйства, — пояснял он, — определяется соответствующей религиозной направленностью»[2300].

На смену иррациональным постулатам средневековых религий, должно было прийти материалистическое мышление эпохи капитализма, которое определяется, прежде всего, рациональным сознанием. На Западе этот переход произошел в период религиозной Реформации. В России первые реформационные идеи появились еще накануне отмены крепостного права, но обрели окончательные черты и свершились только с Октябрьской революцией, которая по своей внутренней сущности была ничем иным, как русским вариантом протестантской Реформации[2301].

На смену фатализму проповедей средневековой, феодальной церкви, пришла жизнеутверждающая большевистская пропаганда индустриальной эпохи. «Мы должны, — указывал В. Ленин, — проникнуться тем трудовым энтузиазмом, той волей к труду, упорством, от которого теперь зависит быстрейшее спасение рабочих и крестьян, спасение народного хозяйства»[2302].

Лозунгом новой эпохи стали строки песни: «Прославил труд страну свою и время» из «Большой жизни», а примером в 1930-х годах мог служить роман В. Катаева «Время вперед», где он дал образ инженера, героя романа: «Время не было для него понятием отвлеченным. Время было числом оборотов барабана и шкива; подъемом ковша; концом и началом смены; прочностью бетона… Между ним и временем уже не было существенной разницы»[2303].

«Энтузиазм и самоотверженность миллионов людей в годы первой пятилетки — не выдумка сталинской пропаганды, — подтверждает биограф Троцкого В. Роговин, — а несомненная реальность того времени»[2304]. В подтверждение своих слов Роговин приводит письмо родителям А. Исаева, будущего ведущего конструктора космических кораблей, который в конце 1930-го года отправился добровольцем на Магнитогорский комбинат: «Я никогда не думал, что рабочий (конечно, постоянный, а не сезонник) выглядит так, как он на самом деле выглядит. Если нужно, рабочий работает не 9, а 12–16 часов, а иногда и 36 часов подряд — только бы не пострадало производство! По всему строительству ежедневно совершаются тысячи случаев подлинного героизма»[2305].

«На каждом шагу, — подтверждали сообщения «Бюллетеня оппозиции», — наталкиваешься на беззаветно преданных рабочих, старых и молодых, отдающих себя целиком тому делу, которое составляет содержание их жизни. Квалифицированные рабочие, особенно коммунисты, работают нередко 10 и 12 часов в день, стремясь заткнуть собою все дыры и выгнать необходимые проценты»[2306].

Наглядным выражением этого энтузиазма являлось стахановское движение, которое имело не только пропагандистский, но и чисто прикладной, практический характер. Оно, как отмечает Роговин, «позволило привести в действие огромные экономические резервы, связанные с освоением новой, современной техники»[2307]. «Стахановское движение было бы немыслимо без новой техники…», пояснял Сталин, цель стахановского движения заключается в «преодолении нынешних технических норм». «Нам нужны такие технические нормы, — указывал Сталин, — которые проходили бы где-нибудь посредине между нынешними техническими нормами и теми нормами, которых добились Стахановы и Бусыгины»[2308].

«Нельзя не заметить, что большевизм сильно культивирует в русских деловитость, — отмечал в 1939 г. Шубарт, — С чисто русским размахом он даже перебирает с этим, как ранее с чисто человеческим»[2309]. «Появилось новое поколение молодежи, — подтверждал Бердяев, — которое оказалось способно с энтузиазмом отдаться осуществлению пятилетнего плана, которое понимает задачу экономического развития не как личный интерес, а как социальное служение»[2310].

У нас, указывал на источник этой созидательной энергии один из строителей Автостроя, «были безграничная вера в правильность того, что делается, великие энтузиазм и дерзание»[2311]. «В России о будущем думают всегда…, — подтверждал Дж. Стейнбек в 1945 г., — Если какой-либо народ и может из надежды извлекать энергию, то это именно русский народ»[2312].

Именно вера в светлое будущее — пусть не свое, так следующих поколений лежала в основе большевистского протестантизма и сталинской индустриализации. Большевистская пропаганда дала народу эту веру и тем самым привела в движение его созидательные силы.

Экономические стимулы