Союз «Волшебные штаны»

Тибби тряслась и стучала зубами. Как Кармен не понимает, что сердце у нее останавливается, в мозгу аневризма, а пирсинг в носу воспалился?

Она провалилась в коматозный сон на несколько часов, а проснувшись, увидела, что Штаны светятся прямо ей в лицо в голубоватом сиянии «Сегодня вечером с Джеем Лено». Штаны говорили ей, что она просто гадина, и были правы. Тибби забралась поглубже в постель, почувствовала их тяжесть на своих ступнях и лодыжках. Они словно бы весили десять кило. Разве можно ходить в таких тяжеленных штанах?!

– Удивите себя, – посоветовал ей Джей Лено.

Тибби вытаращилась на него. Нет, он ничего такого не говорил.

Она в ужасе вскочила с постели, сбившееся с ритма сердце колотилось. А вдруг времени уже не осталось? Вдруг оно уже упущено?

Тибби стянула низ от пижамы и натянула Штаны. Сунула ноги в пару сабо с шерстяной подкладкой. Волосы успели засалиться до того, что словно бы вынырнули по ту сторону сальности и снова стали чистыми на вид.

Уже на улице Тибби сообразила, что скоро полночь, а на ней пижамная кофта. Пустят ли ее в больнице к Бейли в полночь? Вроде бы посещение разрешено до восьми.

Она побежала обратно и выволокла велосипед из открытого гаража. Времени мало. Бейли боится времени.

Тибби помчалась по улицам. Светофоры на Висконсин-авеню мигали желтым.

Главный вход в больницу был по большей части темный, но вход в приемный покой ярко светился. Тибби вошла туда и прошагала мимо разнообразных страдальцев на пластиковых стульях. Когда просидишь несколько часов в очереди, заскучаешь даже в отделении скорой помощи.

К счастью, женщина на стойке регистрации как раз за чем-то нагнулась. Тибби прошагала мимо и стала искать лифт.

– Тебе помочь? – спросила проходившая мимо медсестра.

– Я, ну, это, маму ищу, – неловко соврала Тибби и зашагала дальше.

Медсестра не погналась за ней. Тибби поднялась по пожарной лестнице в основной вестибюль, потопталась на площадке, пока горизонт полностью не расчистился, и помчалась к лифту.

В лифте ехал усталый врач. Тибби принялась лихорадочно сочинять себе легенду, но потом поняла – ему не до нее. Ему есть о чем подумать, помимо оплошностей больничной охраны.

Тибби вышла на четвертом этаже и тут же юркнула в дверь отделения. На этаже было тихо-тихо. Уголок для посетителей был слева, но знак показывал, что в палату номер четыреста сорок восемь – это направо. В конце коридора, который вел туда, был сестринский пост. Тибби, едва дыша, поползла туда по стеночке, будто паук. Слава богу, до палаты номер четыреста сорок восемь оказалось недалеко.

Дверь была приоткрыта. Она скользнула внутрь.

И забуксовала в маленьком тамбуре. Отсюда было видно, как на огромном телеэкране под потолком Джей Лено шутит свои шутки в полной тишине. Никаких родителей в креслах у окна она не увидела. Придется заставить себя войти.

Она боялась, что увидит другую Бейли – оболочку от Бейли. Но спавшая на койке девочка была та самая, которую она знала. Только у нее торчали какие-то трубочки из запястья и еще одна из носа. Тибби услышала, как из ее собственного горла вырывается тоненький вздох. Здесь, в палате, витали такие чувства, что она не могла от них отгородиться.

Бейли была совсем малюсенькая под одеялом. Тибби видела, как пульсирует жилка на шее. И нежно взяла Бейли за руку. Кисть была словно сделана из птичьих косточек.

– Привет, Бейли, это я, – прошептала Тибби. – Девушка из «Уоллмена».

Бейли была до того крошечная, что для Тибби оставалось полно места, чтобы сесть на постель рядом с ней. Глаза у Бейли были закрыты. Тибби поднесла руку Бейли к своей груди и прижала. Когда у нее начали слипаться глаза, она осторожно прилегла и положила голову на подушку рядом с Бейли. Ощутила, как волосы Бейли мягко щекочут ей щеку. Слезы бежали из глаз, стекали по ее вискам в уши, попадали на волосы Бейли. Тибби надеялась, что это ничего.

Она останется здесь и будет держать Бейли за руку до конца времен, чтобы Бейли больше не боялась, что времени у нее мало.

Вечером праздновали Коймисис тис Теотоку – Успение Богородицы. В Греческой православной церкви это главный праздник после Пасхи. Лина и Эффи пошли с бабушкой и дедушкой на литургию в маленькую простую прелестную церковь. После этого был небольшой крестный ход, а затем весь городок принялся есть и пить.

Бабушка состояла в комиссии по десертам, поэтому они с Эффи напекли десятки противней баклавы – печенья из нежнейшего слоеного теста с начинкой из всех мыслимых видов орехов. Лето близилось к концу, и бабушка взялась за обучение Эффи с удвоенной силой.

Лина выпила бокал крепкого, резкого на вкус красного вина, и от него ее охватили грусть и усталость. Она поднялась к себе в комнату и села в темноте у окна, чтобы оттуда наблюдать за празднованиями со стороны. Это был ее любимый способ веселиться.

Ей было видно столы, расставленные вдоль их улицы и на маленькой площади в нескольких шагах за домом Костаса. После полуночи веселье стало особенно бурным. Мужчины напились узо и, когда зазвучала музыка, разошлись вовсю. Даже на лице у Бапи играла широкая глупая улыбка.