Сохрани мой секрет

– Глория, – произносит папа уже совершенно другим тоном, – приятно было познакомиться. У вас есть моя визитка – звоните, если я могу быть вам полезен по каким-нибудь… э-э-э… деловым вопросам, ну и вообще выходите на связь.

– Да, конечно! – Глория прижимает ладонь к сердцу. – Рада, заходи к нам в гости в любое время. Мы с Софи всегда рады тебя видеть.

Да, Софи будет так ра-а-а-а-а-ада меня видеть, это уж точно. Я смотрю на нее, но она избегает моего взгляда.

– Спасибо за приглашение, – вежливо отвечаю я Глории.

Мы с папой расстаемся с Нельсонами, выходим на улицу и движемся к машине. Папа ставит пакеты в багажник и громко его закрывает.

– Вот, – с гордостью произносит он. – Моя новая одежда.

По дороге домой он что-то напевает про себя.

– Хорошо, что ты подружилась с Софи, – говорит он, сворачивая на нашу улицу. – Очень милая и во всех смыслах достойная особа.

Я закрываю глаза, чтобы они не вылетели из орбит. Глубокий вдох, долгий, глубокий выдох.

– Да, – со вздохом отвечаю я папе. – Она, конечно, нечто.

19. Понедельник, утро

Я бегу к входной двери, как только в 7:45 утра звонят в дверной звонок.

– Это ко мне! – ору я. – Я открою!

Я заранее предупредила папу, что по утрам за мной будет заходить подруга Иззи и мы вместе будем ездить в школу. У папы, конечно, по этому поводу не было никаких возражений – аллилуйя! У дочери есть подруга! Теперь в подругах у меня Софи и Иззи, так что, кто знает, может, в этом году я смогу набрать гостей на свой день рождения. Интересно, что папа подумает, когда увидит Иззи.

Я открываю дверь и вижу незнакомую девочку с завитыми волосами и сережками в ушах. У нее на ногах серебряные балетки с бантиком, на запястье браслетик. Иззи завернулась во флисовое одеяло цветов нашей школы: светло-синего и бордового. Такое ощущение, что ей ужасно стыдно за свой внешний вид.

– Привет! – говорит она понуро.

– Привет! – говорю я, стараясь не подавать вида, как сильно меня поразил ее наряд. Ощущение такое, как будто я открыла дверь, а на пороге стоит человек в костюме гориллы. – Проходи, рюкзак можешь сюда положить.

Я хочу побыстрее провести ее в свою комнату, чтобы папа не задержал нас разговорами, которые наверняка еще больше смутят Иззи. Но папа говорит по телефону и просто машет рукой из кухни. Иззи машет ему в ответ одной рукой, другой придерживая одеяло. Агнес и Мэйби высовывают головы из кухни, говорят: «Привет!» – и возвращаются к своим английским маффинам.

– Пошли наверх, – говорю я.

Мы с Иззи поднимаемся в мою комнату. Ее одежда аккуратно развешана в моем шкафу. При виде своих вещей она издает стон облегчения. Потом скидывает с себя одеяло, и я вижу одежду, которую ей купила бабушка, и тоже издаю стон, только ужаса.

На Иззи розовая блузка на пуговках, с закругленным воротником. На груди – вышивка в виде бабочки. Юбка до колен цвета нежной лаванды. Юбка расширяется книзу и похожа на треугольник. Еще на Иззи розовые колготки с блестками. Мне кажется, что эти розовые колготки с блестками просто громким криком кричат: «Педофилия!»

– О боже…

– Вот именно. – Иззи стягивает с себя позорные колготки и снимает сережки. – Просто не верится, что я пережила поход в магазин за всем этим барахлом. Меня буквально чуть не вырвало. Даже после соревнования, кто съест больше хот-догов, у меня не было таких сильных рвотных позывов. Я люблю хот-доги.

Пока она переодевается, я отворачиваюсь и играю в телефоне. Она переодевается буквально за две минуты, и я вижу ту Иззи, к которой успела привыкнуть. На ней выцветшая футболка, рваные джинсы и на ногах вместо балеток старые красные кеды. Завитые волосы она спрятала под бейсболкой. Ногти у нее покрашены розовым лаком, и пахнет она по-прежнему как цветущая петунья, но, по крайней мере, выглядит как обычно.

– О-о-о-о-о! – произносит она.

Я никогда в жизни не слышала такого вздоха облегчения. Такое ощущение, что это звук из рекламы препарата против артрита, когда какой-нибудь несчастный старик принимает таблетку, чувствует, что боль проходит, и он может снова копаться в своем огороде.

Иззи сворачивает позорные блузку, юбку и колготки и запихивает их вместе с флисовым одеялом в мешок.

– Я чуть не померла, – признается она. – Ты спасла мне жизнь.

Молния заедает, и с первой попытки Иззи не может застегнуть мешок, но со второй ей это удается.

– Мне приятно тебе помочь, – говорю я.

Я беру свои вещи, и мы спускаемся на первый этаж. Проходя мимо двери на кухню, я громко кричу: «Пока!» – и мы отправляемся к остановке автобуса.

По пути к остановке мы молчим. Я не знаю, о чем говорить с Иззи. Я не играю ни в футбол, ни в софтбол и даже не смотрю спорт по телику. А кроме этого, а также старой и потертой одежды, я не знаю, что ей еще нравится.

– Слушай, я не лесбиянка, – неожиданно говорит она. – Это я просто так, на всякий случай тебе сказала.

«Отличное начало разговора», – думаю я.

– Понятно.

Она пинает лежащий на тротуаре камешек: