Сокол

Хижина оказалась обыкновенной — овальная в плане, крытая папирусом, без окон, с дверным проемом, занавешенным плетенной все из того же папируса циновкой. Такие же циновки покрывали и глинобитный пол, правда, посередине имелось широкое ложе, явно принесенное недавно. Еще были медное зеркало, сундучок с разноцветными флаконами и большая глиняная кружка с вином. Что и говорить — необходимый комфорт Якбаал обеспечил. Холодильника вот только еще не хватало для полного счастья и телевизора с музыкальным центром… Как же, однако, встретиться с Уной?!

— Господин! — едва слуга удалился, как послышался чей-то тоненький голос.

Вскочив на ноги, юноша отдернул циновку и увидел перед собой девушку — одну из служанок.

— Уна сказала, что сейчас будет чистить одежду, — оглянувшись по сторонам, быстро произнесла девчонка. — На заднем дворе.

Сказала и тут же убежала, сверкая голыми ягодицами. Ох, ну и мода же здесь, к слову сказать! Отличная мода для юных девушек!

Покинув хижину, молодой человек поспешно миновал сад и вышел на задний двор, занятый разными постройками — колодцем, птичником, амбарами и двумя башенками-элеваторами для зерна, похожими на огромные перевернутые кувшины.

Все слуги — из тех, кто не был занят непосредственным обслуживанием гостей, — занимались делом: кто пропалывал на огороде грядки, кто таскал воду в большом кувшине, кто чистил к обеду огромную, наверное, только что пойманную в Ниле рыбу.

Уну Максим увидел в сторонке, за амбарами. Развесив на веревке серые полосатые брюки, девушка старательно чистила их тряпочкой, периодически промакивая ее в каком то пенном растворе. Пиджак и сорочка лежали рядом, в траве.

Юноша подошел ближе:

— Уна!

— А, явился, — обернулась девушка. — Помнится, ты как-то хотел посмеяться над одежкой хозяина? Ну, смотри, смейся.

Максим хохотнул, изображая удивление:

— И в самом деле смешно. Это что же — трубы для ног?

— Они самые! — Уна засмеялась. — Я-то уже привыкла к их виду, а другие… Вот, специально выбрала укромный уголок, чтоб не смотрели.

Молодой человек уселся в траву рядом с пиджаком и рубашкой. И то и другое пахло дорогим одеколоном и потом.

Одеколон!

А может быть, просто местные благовония?! По силе и запаху они никаким духам не уступят, скорее даже наоборот, превзойдут.

— Уна, ты уже зашила платье?

— Нет еще.

— А оно у тебя одной такое?

— Голубое — только у меня. А почему ты спрашиваешь? — Уна скосила глаза.

— Сетнахт нашел в терновнике лоскуток. Твой.

— Ну нашел. И что же?

— Не знаю. Просто решил тебя предупредить.

— Спасибо… Что же ты не смеешься?

— Еще не все рассмотрел… Можно?

— Да смотри, смотри. — Обмакнув тряпку в пену, девушка принялась стирать с брюк пятно.

А Максим тем временем быстро обследовал пиджак. Начал с внутренних карманов… теперь — внешние… Ничего! Абсолютно пусты!

Юноша разочарованно отложил пиджак в сторону. Ну, отыскать там бумажник он и не надеялся, но хоть что-нибудь, какой-нибудь обрывок буклета или чек из магазина… Ничего!

— Уна, ты говорила, Якбаал часто надевает это платье?

— Не часто. Но надевает. На богослужение. Он же хека хасут, а у них свои боги, и самый сильный — Баал, бог грозы, молнии, войны и власти. Такой же, как наш Сет. Кстати, некоторые говорят, что это — один и тот же бог. Сет и Баал.

Максим слушал вполуха — честно говоря, вопросы богословия его как-то не очень занимали. Особенно сейчас, когда он так надеялся отыскать хоть что-нибудь, внести хоть какую-то ясность. Правду ли говорил Якбаал? Действительно ли так сложно вернуться обратно в то, родное время? Может, сам-то он наведывается туда, когда захочет? Может, и вот сейчас, недавно был? Иначе зачем брать с собой костюм? Только ли для богослужений?

— О чем задумался, милый? — Бросив тряпку, Уна устало присела рядом и вздохнула. — Воистину, я не могла уснуть всю ночь.

— Из-за вчерашнего? — Поднял глаза Максим.

— Да… Ты же сам помнишь всю гнусность! Принести в жертву кошку… Это кем же надо быть?! Знаешь, Ах-маси, мне здесь почему-то страшно. И чем дольше я тут живу, тем страшнее. Не только мне — всем, кроме, наверное, служек Сетнахта.

— Сетнахт… А о нем ты что-нибудь знаешь? Он давно здесь?

— Всегда был. По крайней мере на моей памяти, а я здесь уже три года. Целых три года! О великий Амон, когда же это кончится? Когда ты поможешь мне покинуть это гнусное место, когда? — Девушка уткнулась лицом в ладони и зарыдала.

— Ну, ну, Уна. — Максим ласково погладил ее по спине. — Не стоит так убиваться. Неужели и в самом деле отсюда столь трудно бежать?

— Трудно? — Девушка подняла заплаканные глаза. — Невозможно! Здесь все, все…

— Знаю — все принадлежит нашему хозяину. И везде его люди — и на пристани, и в оазисе. А в пустыне? Она же, кажется, не так далеко?

— В пустыне? — Уна удивленно качнула головой и хмыкнула. — Оттуда еще никто не возвращался живым.

— И все же…

— Ладно, хватит болтать. Помоги-ка!

Сняв с веревки вычищенные брюки, девушка протянула их парню:

— Сейчас вытряхнем, как циновку… И-и-и р-раз!

Тряхнули. И еще, и еще, и еще…