Сокол

— Что тебе надобно от меня, Сетнахт? Что ты ходишь за мною повсюду? Девка? Какая девка? Что?! Имела наглость подсматривать? И как же, интересно знать, — через отверстие в ремонтной шахте? Ты ее что, там видел? Какой еще лоскуток? Ладно, поступай с ней как знаешь, девкой больше, девкой меньше — какая разница? Пленниц скоро будет много, очень много, Сетнахт! Что-что? Принести в жертву? Сету? Баалу? А неплохая идея! Сегодня же ночью покажем жертвоприношение нашим гостям. Молодец, Сетнахт, соображаешь! Только вот что… Девка-то пока нужна — она хорошо поет и пляшет. Схватишь ее ближе к ночи — куда она денется-то?!

Якбаал был раздражен и говорил громко, слишком громко. Впрочем, а кого ему было опасаться — подумаешь, какая-то служанка! Кому до нее есть хоть какое-то дело? Правильно, никому. Ну, разве только Максу…

Юноша сразу понял, о ком идет речь! Голубой лоскуток, ремонтная шахта… Уна! Кто же еще-то? Ай да Сетнахт, вмиг вычислил излишне любопытную девку. Что и говорить, молодец. Вот только как теперь быть с Уной? Как?

В полдень явился слуга с большим свертком от Якбаала. Парик, одежка, сандалии. Максим больше не думал — ждал. Устал уже от ожидания, пока наконец не увидел.

Уна забежала на миг в свою хижину… Быстро оглянувшись по сторонам, Максим юркнул туда же.

— Ой! — Девушка обернулась. — Ты так меня напугал! Такой сегодня день суматошный. Что у тебя с глазами? Ты чем-то взволнован?

— Уна, тебе надо срочно бежать!

— Что?!

— Сетнахт узнал о твоем любопытстве.

— Что ж…

— Нет-нет, не опускай руки. Лучше послушай меня! Здесь, в свертке, парик и одежда. Как станет темнеть — переоденься и жди меня в кустах у черных ворот.

— Что ты задумал, Ах-маси? — испуганно прошептала Уна. — Я… я ничего не понимаю.

— А тебе и не надо понимать. Просто верь мне. Ведь мы же друзья!

— Да, друзья.

— А друзья должны помогать друг другу.

Девушка посмотрела парню в глаза и вдруг улыбнулась:

— Хорошо, милый. Я сделаю так, как ты скажешь.

Вечер пришел незаметно. Начинало темнеть, и на лиловом небе высыпали звезды. Задний двор был безлюден, как и должно было быть, как и должно…

Подойдя к воротам, Максим осмотрелся и тихонько позвал:

— Уна!

— Я здесь.

Девушка уже переоделась, накрасилась, натянула парик. Да-а-а… Не узнаешь при всем желании! Даже грудь под богатым ожерельем не очень-то просматривалась сквозь тонкую белую ткань.

— У излучины стоит корабль. Спросишь кормщика Бекенхонсу. Тебя зовут Джедеф, сын Птахотепа. Уплывешь отсюда — дальше уж соображай сама.

— Я все поняла, Ах-маси. Но как же ты? Давай убежим вместе!

— Я убегу. — Макс усмехнулся. — Только не сейчас, позже.

Подмигнув девушке, он зашагал к конюшне и, выведя приготовленную колесницу, отодвинул на воротах тяжелый засов.

— Удачи тебе, Уна!

— И тебе…

— Стой… Не забудь-ка связать мне руки… вяжи-вяжи… Чем? Да хоть своим девичьим пояском… Да-да, именно им! Все, поезжай… Удачи!

— Да будет с тобой Амон!

Тихо скрипнули колеса, и запряженная парой гнедых колесница — колесница удачи — скрылась в вечерней тьме. Проводив девушку взглядом, Максим вздохнул и с усмешкой повалился наземь.

Глава 10 Осень 1554 г. до Р. Х. (Месяц Хойак сезона Ахет) Черная земля. Тезка

Согласно плещут весла нашей барки.
По Нилу вниз плыву с вязанкой тростника.

Сила любви

«Поэзия Древнего Египта в переводах Анны Ахматовой и Веры Потаповой»

Красновато-коричневая от плодородного ила вода Хапи растекалась от носа корабля длинными пенными усами. Судно шло ходко: ветер был попутным, а парус — большим и крепким. Дюжие матросы, в обычное время — гребцы, развалясь, сидели у бортов, в любую секунду готовые по приказу кормщика схватить управляющий парусом канат или взяться за весла.