Сокол пустыни (ЛП)

       Насколько это опасно - быть застигнутыми бурей посреди пустыни? У Такэюки от одной мысли в животе екало. Если бы Саид не появился вовремя и он до сих пор пытался добраться до города в одиночку, его бы погребло под песком. И тела бы не нашли.

       - Спрячемся там, где останавливались в первую ночь. Буря доберется и туда. Чувствуешь, какой ветер?

       Такэюки чувствовал. И отчаянно трусил, крепче цепляясь за единственную на данный момент защиту.

       - Успокойся, - Саид в кои-то веки решил его ободрить.

       Глянув вперед, Такэюки увидел знакомую группу скал на фоне темного неба.

       - Поверить не могу, что я опять здесь...

       Выходит, он шел совершенно не в ту сторону!

       - Как же ты меня отыскал?

       - Ну, знаешь, ты плакал и звал меня, и я услышал, - уклончиво отозвался Саид. - А может, между нами незримая связь, и сам Бог вел меня к тебе.

       - Придурок... - Такэюки смутился.

       Он чувствовал щекой чужую горячую спину. Хорошо быть живым...

       Добравшись до пещеры, Саид велел Такэюки отнести внутрь сумки и сказал, что пойдет устраивать на ночь верблюда. Между скал завывал, предвещая бурю, ветер.

       - Осторожнее там. И возвращайся побыстрее.

       - Знаю, не беспокойся, - откликнулся Саид и вдруг сгреб Такэюки за плечи, быстро поцеловал в губы и подтолкнул ко входу в пещеру.

       Пока молодой человек стоял столбом, соображая, что это было, вокруг затанцевали вихри песка. Верблюд жалобно заревел: его тоже пугала перемена погоды. Все еще пребывая в смятенных чувствах, Такэюки развел костер, как учил его Саид. Сухое дерево уже лежало в импровизированном очаге. А потом ждал, успокаивая себя молитвой, пока спустя двадцать минут в пещере не появился запорошенный песком Саид. Когда он снял куфию, с нее посыпались тонкие песчаные струйки.

       - Хочешь кофе?

       - Да.

       Такэюки тревожила буря, но кассинец являл собой образец великолепной сдержанности. Потому Такэюки решил просто об этом не думать. Саиду лучше знать. Зачем утомлять его пустыми вопросами.

       - Верблюд нервничал, пришлось с ним задержаться. Ты же не плакал тут без меня?

       - Нет! - взвился Такэюки, вызвав у кассинца довольную усмешку.

       - Вот и славный мальчик, - Саид потрепал его по волосам. - Даже костер нам зажег.

       От похвалы злость моментально улетучилась, сменившись чем-то, больше похожим на счастье.

       Саид варил кофе по-турецки, в специальном сосуде - джезве, на углях. Налил воды, насыпал кофе и сахар и помешивал.

       - Температура поднимается медленно, и кофе от этого вкуснее.

       Заинтересованно наблюдавший Такэюки кивнул.

       Когда содержимое забурлило, Саид убрал джезву с углей и разлил кофе в две маленькие чашки.

       - Осторожно, горячий. Ждешь, когда гуща опустится на дно, и пьешь сверху.

       - Знаю, Мустафа мне показывал в кофейне...

       Имя Мустафы сорвалось с губ совершенно случайно. Такэюки сглотнул и отвел глаза. Он вовсе не уверен был, что Саид желает слушать о его прошлом. Но боялся он зря.

       Мужчина подул на кофе и спокойно спросил:

       - Кто такой Мустафа?

       - Он тоже из Кассины, работает в японском посольстве. Он умный и добрый. А я его не послушал, пошел один на соук. Там меня и поймали.

       - Все с тобой ясно, - хмыкнул Саид.

       В костре звонко лопнула ветка, выбросив сноп искр. Такэюки, отшатнувшись, оказался ближе к кассинцу, но отодвигаться не стал.

       - Сколько ему лет?

       - Ммм, - Такэюки покачал головой, вспоминая. Он уверен был, что спрашивал об этом, но вот что ему ответили? - Ах да. Он говорил, ему столько же, сколько принцу Асифу.

       Отпив кофе, Такэюки снова почувствовал себя живым. Какое счастье, что он не сгинул в пустыне. Было бы ужасно погибнуть вот так.

       - Кажется, принцу Асифу исполняется двадцать шесть в этом году, - равнодушно сказал Саид.

       Но Такэюки сейчас мало интересовали что Мустафа, что даже принц Асиф.

       - А тебе сколько?

       - А сколько ты мне дашь?

       Стоило разговору коснуться важных, по мнению Такэюки, вещей, Саид снова принялся валять дурака. На вопросы о себе он вообще не отвечал, и японца это бесило.

       - Достаточно, чтобы содержать четырех жен и десятерых детей и жить в роскоши в огромном дворце с сокровищницей из денежек, которые ты обманом вытянул из честных людей.

       - А у тебя богатое воображение. Сокровищница, говоришь? В каком веке мы, по-твоему, живем? Ты просто еще не вырос из "Тысяча и одной ночи".

       - Да ну тебя! - Такэюки покраснел как рак. Щеки пылали, и не от того, что он сидел у огня.

       - К несчастью, - Саид глянул на японца поверх чашки, - я не такой ответственный.

       Это прозвучало серьезнее, чем шутливая отговорка.

       - Эй... - Такэюки смотрел на костер, и чувствовал, как горят уши. То, что он собирался сейчас сказать, требовало немало смелости. - Знаешь, я... пожалуй, мог бы остаться с тобой... если хочешь.

       Саид застыл.

       - Это еще что?

       В коротком вопросе настороженность мешалась с удивлением. И упреком в адрес Такэюки - за столь необдуманное предложение.

       - Ну... почему бы и нет. Просто подумал, что будет забавно.

       - Забавно? Так и не научился уважать пустыню?