Соколиная охота

Последняя фраза произвела на присутствующих буквально магическое действие. Предваряя новую словесную баталию, готовую разразиться с прежней силой, все, не сговариваясь и чуть не хором, принялись урезонивать горе-краснобаев. С положенной на то вежливостью, но совершенно непреклонно.

Господину Мостовому напомнили, что легендарная египетская правительница наигреховнейшим образом умертвила себя при помощи змеи и, вообще, дескать, сравнение не удачно в силу своей неблагопристойности. Фальк попробовал представить себе, как ядовитая кобра желто-коричневой лентой царственно выползает из плетеной корзинки, шипит, угрожающе покачивается и набрасывается на пани Листвицкую. Вообразил и поневоле пожалел несчастное пресмыкающееся.

Доктора же удалось отвлечь невинным вопросом по его, так сказать, профессиональной части. Софья Афанасьевна, отчаянно краснея, осведомилась у светила уездной медицины на предмет микстуры, способствующей стимуляции пищеварительной системы. Нестеров, оказалось, обещался нынче привести князю сие лекарство из Кургана.

И хотя Иван Карлович искренно полагал, что разговор о кишечных расстройствах, да еще и за столом, в приличном обществе крайне неуместен, он все же был рад, что пустых словоизлияний, тешащих самолюбие схлестнувшихся болтунов, удалось счастливо избежать.

Петербуржец коснулся серебряным ножом стенки пустого фужера. В этом доме, на удивление, подают весьма неплохое шампанское, пусть принесут еще.

Фальк улыбнулся ироничности происходящего. Алексей Алексеевич считает, что это Листвицкая интригует и манипулирует мужчинами, преследуя коммерческие цели. Совмещает приятное с полезным. Собирает в коллекцию пестрых «махаонов» и попутно добивается своего. «Махаоны», разумеется, полагают себя не бабочками, а пауками и уверены, что это они расставили хитроумные сети и завлекли туда ничего не подозревающую муху-купчиху.

В эту минуту княжна, получив от доктора Нестерова о привезенном снадобье утвердительный ответ, сопровожденный, как водится, пространными и велеречивыми разъяснениями о его беспрецедентной пользе, обратилась вдруг к Ольге Каземировне, чего, судя по удивленным физиономиям прочих сотрапезников и самой Листвицкой, прежде не делала ни разу:

– Ольга Каземировна, я нахожу ваше начинание весьма недурственным. Пикник – это изумительная идея! Отменная! Дозвольте сопровождать вас в путешествии. Я хотела бы лично продемонстрировать скромные красоты сего волчьего закоулка! А господа составят нам компанию, остерегут и от диких зверей, и от скуки. Верно, господа?

И тут уж отказа не случилось.

Все наперебой выразили полнейшее свое одобрение, а красноносый толстяк, мгновение назад обнаруживший обширные познания древней истории, даже повелел собой безраздельно располагать. За что, впрочем, тут же поплатился испепеляющим взглядом Владимира Матвеевича, который, кажется, впервые за все время выразил к застольной беседе неподдельный интерес.

– Иван Карлович, отчего же вы промолчали? – взволновано поинтересовалась Софья, стоило восторженным голосам чуть приумолкнуть. – Смею ли я надеяться, что вы отправитесь завтра с нами? Право же, это позволит вам наилучшим образом свести со всеми знакомство и перестать, наконец, нас чуждаться. Экой букой, изволили просидеть сегодня весь вечер! Так дело не пойдет!

Не успел ошеломленный Фальк найтись достойной репликой, он-то полагал, что молодая княжна лоббирует торговые интересы старшего брата, а между тем дело вновь выворачивало на романтизм, как князь Арсентьев заторопился дать ответ за него:

– Софи, mon chère (франц. «моя дорогая»), ты ставишь нашего гостя в неловкое положение! Видишь ли, на утро назначен первый урок. Боюсь, тебе не следует сейчас отвлекать Ивана Карловича. Он ведь не сможет тебе отказать, а между тем будет невероятно занят. Сие есть проявление неучтивости! А, кроме того, господин Фальк человек столичный и мне отчего-то кажется, что лесные прогулки по-нашему, как ты изволила выразиться, волчьему уголку, для него, ну совершенно не обольстительны.

– Позвольте, ваше сиятельство, – мелодично проворковала пани Листвицкая и звонко рассмеялась, – вы, право, слишком хорошо обо мне думаете. Что бы я пробудилась в раннем часу? Вот уж спасибо!

Учитель фехтования проследил взглядом за тем, как наполняется его бокал. Он не был до конца уверен, что следовало сейчас сказать, да и нужно ли произносить что-либо вообще и потому ограничился вежливой полуулыбкой.

– Засим, предлагаю выдвинуться не ранее, чем после полудня, – продолжила Ольга Каземировна с заговорщическим видом. – Позавтракаем, приведем себя в порядок, обстоятельно прихорошимся, да-да, не забывайте, милые мужчины, среди вас две прекрасных дамы, и тронемся в путь! Дорогая моя Софья Афанасьевна, я для себя посчитаю за великое счастье иметь вас в ближайших подругах. Перестанемте друг друга сторониться!

Софья шутливо приосанилась.