Сократ

- Перестань! - вырвалось у Крития.

- Нет, правда, есть такие яды, я не выдумываю. И не только это. У тебя куча льстецов, вокруг тебя кипит дружеская беседа, но можешь ли ты знать, что у кого-нибудь из твоих друзей... гм, странное слово... скажем лучше - из твоих сотрапезников, не спрятан под хитоном кинжал для тебя?

- С этим должен считаться всякий...

- Не всякий, - перебил его Сократ. - Я, например, - нет, потому что мои друзья не могут ждать от меня зла, я от них тоже. А ты даже спать спокойно не можешь. Бедняк.

Критий вскочил.

- Довольно! Ты неисправим. Когда-то ты из-за Эвтидема назвал меня свиньей, а сегодня такая дерзость... Постой! Вспомнил - я ведь хотел тебя спросить. Про Саламин. Помнишь, где это?

- Конечно. Я ездил туда к Эврипиду.

- Знаешь там некоего Леонта?

Сократ поднял глаза на Крития:

- Богача?

- Владельца поместья, - поправил его Критий.

- Что тебе от него надо?

- Чтоб он приехал потолковать со мной.

Сократ задумчиво смахнул с хитона крошки. Потом сказал:

- Да, ты любишь посадить... - поправился, - посидеть с богатыми демократами...

- Нищие башмачники или гончары не так опасны, - резко ответил Критий. В охоте на крупную дичь я соревнуюсь с Хармидом.

- Я предложил бы тебе соревнование другого рода. И тогда был бы рад помогать тебе... - Сократ заколебался.

- Говори. Вижу, мы сможем договориться.

Сократ тихо сказал:

- Соревновался бы ты, властитель Афин, с властителями других государств в том, чтобы сделать Афины самыми счастливыми... Вот это было бы соревнование! Тебе позавидовал бы весь мир!

- Проповеди! - взорвался Критий. - Оставь свои назидания про себя! Короче: я желаю, чтобы ты привел ко мне Леонта с Саламина!

Сократ отпил из бурдюка и вытер усы.

- Такое поручение, право, не для меня. Не сердись, Критий, но тут я тебе не помощник.

От злости у Крития сорвался голос:

- Да ты знаешь, что говоришь?!

- Как не знать. То, что думаю, как всегда.

- И обо всем этом ты беседуешь с учениками?

- А почему бы и нет? - удивился Сократ. - Нынче ведь такие вещи очень важны для каждого афинянина. Ты не находишь?

Но Критий уже спешил через Пропилеи в город.

- Ну вот, теперь, пожалуй, придется мне самому обзавестись отведывателями еды и питья да присматривать, не прячет ли кто для меня кинжал! - засмеялся Сократ и по старой привычке пошел полюбоваться фризом работы Фидия на челе Парфенона.

4

- Ну вот, еще с одним покончено. Можешь убрать... - Отравитель вгляделся в бледное лицо лежавшего перед ним человека: заметил в его глазах признаки жизни. - Впрочем, погоди еще.

Помощник отравителя махнул рукой:

- Ничего, может и на носилках дух испустить. Сам знаешь - приказано не возиться...

Но отравитель не позволил подгонять себя. Он добросовестно отправлял свое ремесло, когда в его руки передавали преступников, так может ли он работать небрежно теперь, когда речь идет о невинных жертвах? Он не отрывал взгляда от глаз отравленного, из которых все не уходила жизнь.

- Я знавал его. Мудрый и справедливый был человек. Выступал с речами на агоре, под портиком...

- За что же мы его... того?

- Много говорил.

Помощник отравителя покачал головой:

- Удивительное дело. Мудрый, а такой дурак...

В совете Тридцати Критий держит речь.

- Боги благословляют нашу работу...

Голос:

- Работу?..

Критий раздраженно:

- Кто это сказал?!

Молчание.

Критий:

- Мы поднимем Афины с помощью Спарты. Как - Спарта? Наш исконный противник? Наш спаситель! И кто не хочет этого понять...

Голоса:

- Слава Спарте! Слава царю Павсанию! Слава...

Имя Лисандра с трудом выговаривают даже уста Тридцати. Критий голодным взором окидывает тех, кто не так уж ревностно вторит ему: хочет их запомнить.

Критий:

- Что еще у пританов для совета?

Притан:

- Смертные приговоры, вынесенные вчера вечером, - на подпись.

Притан читает приговоры.

- Голосуйте! - велит Критий - и подписывает.

Голос:

- Говорят, вчера ты приказал без суда казнить Лесия и Тедисия!

Тишина. С улицы доносится плач, вопли.

Ферамен:

- Боюсь, ты переходишь границы, Критий. Человеческая кровь - не вода из Илисса. Тедисий был уважаемый гражданин - и тебе было достаточно, что какой-то сикофант нашептал про него - быть может, облыжно?

Критий побледнел, положил стило и, пронзая взглядом Ферамена, отрезал:

- Мне этого было достаточно!

Ферамен:

- Ты один еще не совет Тридцати!

Критий:

- Разве вы сами не дали мне право решать в некоторых случаях единолично?

Ферамен:

- Такое право тебе дали только на первые дни нашего правления и только для исключительных случаев. Лесий же, Тедисий и другие, которых ты устранил, не были исключительным случаем!

Критий:

- Здесь уже несколько раз прозвучали строптивые голоса. И прежде всего твой голос, Ферамен. Но продолжим совет. Когда закончим, выйдут все, кроме Ферамена.

Олигархи по-прежнему собираются в своих гетериях. Обсуждают положение. Все ли так хорошо, как кажется? Или - так плохо, как пугают некоторые?