Сократ встречает Макиавелли

Сократ: И это не нравственный совет, а практический.

Макиавелли: Правильно.

Сократ: То есть ты говоришь примерно следующее – «если бы нападение Франции было практичным, оно было бы практичным». И что желать чего-то непрактичного и недостижимого – непрактично. То есть для тебя «должен» значит «может» или то, что работает, а «не должен» значит «не может» или то что, не работает, то что плохо с точки зрения практической выполнимости, а не нравственности. Поэтому я не могу увидеть в твоем высказывании ничего, кроме тавтологии, которая совершенно бессмысленна.

Вот если бы ты говорил о нравственном благе и соотносил его с практическим благом (практической выполнимостью), то ты бы имел в виду, что когда человек добивается достижимой цели, то он не должен чувствовать никаких угрызений совести, потому что совершенно правильно и нравственно делать только то, что практически достижимо. Большинство твоих читателей посчитало, что именно это ты и имел в виду, и поэтому называли тебя сыном дьявола и другими нелестными именами. (На самом деле, твое имя не только связывали с дьяволом, но даже его самого называли «Старым Ником» в честь тебя, Никколо!). Но ты говоришь, что эти читатели неверно тебя поняли, потому что здесь ты говорил только о практическом благе.

То есть ты стоишь перед дилеммой – ты или аморальный или непрактичный. Сын дьявола или слагатель пустых слов-тавтологий.

Макиавелли: Я бы предпочел быть известным как сын дьявола, чем как слагатель пустых слов-тавтологий.

Сократ: А предпочел ли бы ты также БЫТЬ сыном дьявола, а не слагателем пустых слов-тавтологий?

Макиавелли: Я не могу ответить на это вопрос.

Сократ: Я не буду тебя заставлять. То есть в этом отрывке ты говоришь, что если можешь добиться чего-то, то должен это сделать. Можешь, значит должен.

Макиавелли: Эта формула хорошо звучит.

Сократ: А что, если мы перевернем эту формулу? «Должен, значит можешь». Она имеет то же приятное звучание, но теперь, я думаю, она более логична.

Макиавелли: «Должен, значит можешь». Ты имеешь в виду, что мы должны делать только то, что в нашей власти, а не за ее пределами?

Сократ: Именно. Ты очень хорошо сформулировал, Никколо.

Макиавелли: Но это тривиальная истина, тавтология.

Сократ: Возможно, и нет. Разве не существует людей, которые ощущают нравственную вину за то что не сделали то, чего и не могли сделать?

Макиавелли: Существуют.

Сократ: То есть это утверждение освободит их от чувства вины.

Макиавелли: Да.

Сократ: Тогда эта истина уже не тривиальна. А нет ли также философов, которые утверждают, что у нас нет свободной воли, но мы подобны механизмам, или что мы, говоря твоими словами, не больше как жертвы «фортуны».

Макиавелли: Есть.

Сократ: Тогда это высказывание опровергнет и их взгляды. Оно совсем не тривиально.

Макиавелли: Ты прав.

Сократ: На самом деле, через несколько сотен лет после твоей смерти философ по имени Кант использовал именно это утверждение и именно этот аргумент, чтобы доказать свободу воли. Однажды я поговорю и с ним о его книге. А теперь давай посмотрим на твою формулу «Можешь, значит должен». Ты здесь имеешь в виду практически должен или нравственно должен?

Макиавелли: Практически должен.

Сократ: А практично то, что возможно, то, чего ты можешь успешно достичь?

Макиавелли: Да.

Сократ: Тогда «можешь, значит должен» означает лишь «можешь, значит можешь». И это просто тавтология, не содержащая ни крупицы практически полезной информации.

Макиавелли: Тогда «должен» означает «нравственно должен».

Сократ: Тогда «можешь, значит должен» означает, что ты нравственно обязан сделать то, что можешь.

Макиавелли: Возможно, именно это оно и означает.

Сократ: Но тогда оно очевидно ложно. Успешный правитель может передать свою власть некомпетентным подчиненным, но это вовсе не значит, что он должен это сделать, должен морально или практически.

Макиавелли: Тогда эта формула не работает и я отвергаю ее, так как ни пустые тавтологии, ни ложные высказывания не являются практически полезными.

Сократ: Возможно, какая-то надежда у тебя еще есть. В конце концов, мы все еще пишем книгу, и не «Государя», а книгу твоей жизни.

Макиавелли: Ты имеешь в виду, что мы сейчас в книге?

Сократ: Да. Кто-то сейчас пишет этот разговор.

Макиавелли: Как странно!

Сократ: Вовсе нет. Это со мной уже случалось в Афинах.

Макиавелли: То есть мы реально не существуем? Мы – лишь литературные персонажи?

Сократ: Мы конечно существуем в реальности.

Макиавелли: Но ты сказал, что мы в книге.

Сократ: Да. Но не только в книге.

Макиавелли: О!

Сократ: Ты действительно сомневаешься в реальности своего существования?

Макиавелли: Я не хочу погружаться в подобные метафизические вопросы. Меня интересует другое.