Сокровища Анны Моредо

Серхио поднял трубку, и недоразумение тут же прояснилось. Как и предполагал комиссар, аферист и мошенник Бенито Батиста не только жил под чужим именем, он еще под ним и помер. В отеле, персонал которой обнаружил тело, его знали именно как «Сильвио Саласара».

– Что вы делали вечером и ночью? – спросил Линарес настоящего Саласара.

– Что делал? – сонный хозяин уже пришел в себя. – Спал, как убитый. А что?

– Не покидайте город, – строго сказал комиссар. – У нас будет серьезный разговор.

Через двадцать минут Эстебан Линарес добрался до настоящего места происшествия. Несмотря на то, что Батиста умер в постели, вид его был далеким от умиротворенного. Скрюченное судорогами тело, лежащее на скомканной в агонии простыни, выпученные глаза и застывшая вокруг рта пена, говорили о том, что последние секунды жизни он провел в мучениях. Врачи, которых он успел сам вызвать, приехали довольно быстро, но лишь затем, чтобы констатировать смерть.

– Что ж ты не позвонил в «скорую» раньше, дуралей, – посетовал вполголоса Линарес.

В качестве причины смерти предварительно зафиксировали инфаркт с остановкой сердца – спровоцированный хроническим диабетом и инсулиновой дистрофией.

«Жизнь не сахар. Подходящая эпитафия для такой персоны» – подумал, вообще не склонный к юмору, Линарес.

Оправив тело в морг Санта-Моники, где ее единственный патологоанатом Макс Рибальта, должен был исполнить роль коронера и официально зафиксировать смерть и ее причины, комиссар опросил персонал.

Ничего особенного узнать не удалось. Постоялец вернулся вечером, по времени – сразу после собрания в мэрии, заказал ужин в номер и попросил разбудить пораньше. Собирался поискать другую аптеку – той, в которой его обслужили до этого, остался недоволен, ворчал, что стало только хуже. Выглядел он действительно плохо, но, чтобы настолько – этого никто не смог предположить.

Макс Рибальта позвонил, когда Линарес уже добрался до участка и приступил к отчетам для севильского начальства.

– Он умер от отравления, синьор комиссар, – сообщил патологоанатом интереснейшую новость. – Сердце ни при чем. Чтобы сказать точнее, я еще похимичу с тем, что осталось от его внутренностей, но вы можете иметь в виду уже сейчас.

В одиночку табачная трубка уже не справлялась. Поблагодарив медика, комиссар кинулся звонить тому единственному, кто был так же глубоко погружен во все детали этой усложняющейся с каждым днем и часом истории.

– Эмилио? Пожалуйста, будь на месте. Мне нужно срочно с тобой посоветоваться.

Меньше чем через десять минут – ведь требовалось всего лишь пересечь площадь – Линарес был в кабинете друга.

– Отравлен? – поразился мэр. – Да ты что! Это не ошибка?

Взгляд комиссара упал на поднос с графином.

– Помнишь, как он вчера хлестал воду? Фернандес скинула пару килограммов, бегая за ней.

– Ты думаешь, его отравили прямо здесь? – Ортега прижал руку к животу. – Боже… Я ведь тоже ее пил!

– Успокойся. Раз с тобой все нормально, значит, не здесь. С тобой ведь все нормально?

– Надеюсь, что так!

По просьбе комиссара мэр позвал Исабель Фернандес: не видела ли она вчера, чтобы кто-то химичил с графином? Но нет, она тоже ничего такого не заметила.

– Вообще, выглядел он скверно, когда уже пришел, – размышлял комиссар. – Может его траванули до нашей встречи?

– Может, – пожал плечами мэр.

– Точно! Так и было! – размышления привели комиссара к уверенности. – Попытаться получить выгоду путем его устранения имеет смысл только, если думать, что он настоящий Саласар. То есть до собрания. А после, когда все узнали, что на самом деле он прокаженный со Спиналонги, этот мотив исчез.

– Зато появился другой, – возразил Ортега. – Настоящий Саласар мог ему отомстить. Он угрожал Батисте, помнишь? Может он и отравил его сразу после?

Линарес вспомнил реакцию Саласара на его утреннее появление. Ничего подозрительного он в ней не увидел, но с мэром все же согласился:

– Ты прав. И Саласара, и всех остальных надо как можно скорее допросить.

Линарес позвонил в участок и поручил Бунимаре собрать всех претендентов на сокровища заново. Кроме доньи Анны. Ее было решено не трогать – хватит с нее переживаний, вызванных новостями об отце.

Пока сержант выполнял поручение, Линарес успел съездить к Максу Рибальте, затем снова заскочил в отель, чтобы поговорить с другой сменой горничных, которые могли заметить что-то интересное. А также еще раз заглянул в участок, чтобы собрать все известные к тому времени детали воедино. Наконец, ему позвонила Исабель Фернандес, с сообщением, что все на месте, исключая его самого, и еще Ортеги, у которого деловая встреча. Но она вот-вот подойдет к концу, так что комиссару имеет смысл поторопиться.

Прибывший в мгновение ока в кабинет Ортеги комиссар увидел следующую картину. Агнешка, в самом дальнем углу, о чем-то оживленно беседовала с Фернандес. Исабель, по-приятельски приобняв девушку, что-то дружелюбно ей втолковывала – вероятно, стараясь подбирать испанские слова попроще. Хосе Родригес стоял рядом и мрачно кивал их разговору со своими обычным видом самого упрямого осла Андалузии.