Сокровища глубин

Однако, против его воли, бледное, страдальческое личико постоянно являлось перед ним, и опять совесть упрекала его, зачем он так жестоко бросил жену, и он спрашивал себя, уверен ли он, что его подозрения справедливы?

В такие минуты он припоминал тени на шторах, сжимал зубы и думал о торжествующем хохоте Лоре. Кровь его кипела, и только необыкновенным усилием воли мог он преодолевать свою тоску, смешанную с желанием мести.

– Если я не примусь за работу, я сойду с ума, – бормотал он.

Солнце взошло и залило море и отдаленную землю чудным блеском, между тем как туман постепенно рассеивался, блестя, как прозрачное серебро, над отдаленным лесом. «Желал бы я знать, увижу ли я вас опять», – шептал Дач, смотря на прелестную панораму, скользившую перед его глазами.

Потом, отвернувшись со вздохом, он вдруг наткнулся на смуглого мулата, старательно сворачивающего веревку. Дач слегка вздрогнул, ему показалось, будто он видел прежде это лицо; но мулат не обращал на него внимания, а продолжал свою работу и наконец ушел на другой конец палубы.

В это время капитан Стодвик и мистер Паркли вышли на палубу. Они разговаривали о чем-то серьезном. И когда Дач подошел поприветствовать их, они смутились, и в обращении их была какая-то принужденность, которой он не мог понять.

– Ну, господа, – сказал он, – теперь мы избавились от хлопот.

– Я в этом не уверен, – сказал Паркли. – А вы, Стодвик?

– И я также, – ответил капитан.

– Что вы хотите сказать? – спросил Дач, и глаза его невольно обратились на смуглого мулата матроса, который стоял недалеко. – Разве вы предполагаете, что и здесь кубинец нам может помешать?

– Лучше скажите ему, – шепнул Паркли.

– Нет, нет. Скажите вы, – тревожно ответил капитан, – вы лучше знаете его.

– О чем вы шепчетесь, – воскликнул Дач. – Пожалуйста, скажите.

Паркли взглянул на капитана, но тот засвистел и пошел отдавать какое-то приказание.

– Ну, любезный Поф, дело в том, – начал Паркли и остановился.

– Пожалуйста, продолжайте, – воскликнул Дач. – Нет ли чего-нибудь серьезного?

– Нет-нет, ничего нет серьезного, а только немножко неловко. Ваша жена приехала сюда вчера.

– Моя жена! – воскликнул Дач, и радость промелькнула на его лице.

Потом он помрачнел и, воскликнув с горечью: «У меня нет жены!» – он отошел.

– Послушай, – резко сказал капитан Стодвик мулату, который перестал работать и, наклонившись, внимательно слушал разговор, – какое тебе дело до того, о чем говорят эти господа?

Мулат сделал движение рукой, как бы извиняясь, и продолжал свою работу.

– Нам лучше сейчас понять друг друга, – резко продолжал капитан. – Поди сюда!

Мулат подошел с необыкновенно зловещим выражением лица, на щеке его виднелся большой шрам.

– Как тебя зовут?

– Тонио.

– Ну, Тонио, запомни. Ты нанят за хорошую плату, я всегда забочусь о том, чтобы у моих матросов был хороший стол, и требую за то прилежной работы и строгого повиновения. Понимаешь?

– Понимаю, капитан, – ответил мулат полусердитым, полууниженным тоном.

– Теперь ступай к своему делу.

Мулат прошел мимо Дача, который вернулся очень суровый и сердитый.

– Капитан Стодвик, я должен просить вас остановиться в Плимуте. Мистер Паркли, ее надо высадить на берег.

– Но, мой милый, не лучше ли вам сперва повидаться с нею? Я… я боюсь, что без этого она не согласится отправиться отсюда.

– Нет, – сурово сказал Дач, – ее надо высадить на берег как можно скорее.

Капитан Стодвик отошел, посвистывая, взял зрительную трубу и стал смотреть на пароход, видневшийся вдали.

– Паркли, – сказал Дач, как только они остались одни, – я не мог говорить при нем, но у меня недостает сил видеться с ней. Я слаб и не буду в состоянии перенести ее тоску. Скажите ей, – прибавил он, и губы его задрожали, – что я прощаю ее, буду молиться за нее, но никогда с ней больше не увижусь.

– Но, любезный Поф, вы должны…

– С добрым утром, господа, – сказал голос, заставивший их вздрогнуть.

Обернувшись, они увидели молодого доктора Мельдона.

– Я желал видеть вас, мистер Поф.

– Видеть меня?

– Вы знаете, что ваша жена приехала вчера сюда?

– Знаю, – холодно ответил Поф.

– Она, должно быть, встала с постели больная, и очень дурно сделала, потому что она очень больна. Она теперь в бреду.

– Ее непременно надо свезти на берег, домой, – воскликнул Дач.

– Я не возьму на себя этой ответственности, – ответил доктор. – Послушайтесь моего совета, оставьте ее здесь.

– Оставить здесь! Это невозможно! – возразил Дач.

– Ее невозможно перевезти отсюда, – ответил доктор.

– Разве она так опасно больна?

– К счастью для меня, что она нашла здесь доктора и имеет такую хорошую сиделку, как мисс Стодвик.

Дач хотел что-то сказать, но не стал; он отошел и, подперев голову рукой, стал смотреть на море, спрашивая себя, чем все это кончится.

– Он, кажется, очень расстроен, – сказал Мельдон, черноволосый, серьезный мужчина дет тридцати трех или четырех.

– Да, – ответил Паркли. – Ее следовало бы высадить в Плимуте.

– Бедняжка! – сказал Мельдон. – Она, вероятно, очень огорчена разлукой с мужем.