Сокровища глубин

Шхуна шла несколько дней, и ничего особенного не случилось, даже капитан начал забывать о своих подозрениях.

Поф не помирился еще с Эстерой, но не избегал ее теперь, а наблюдал как-то спокойно и сурово, как она выздоравливала при неусыпном надзоре доктора.

На шхуне дела обстояли хорошо. Доктор успел сойтись с Сэмом Окумом, болтал с ним, давал ему сигары, которые он разрезал и жевал. Вступал иногда с Сэмом в разговор и естествоиспытатель, расспрашивая его, каких птиц случалось ему встречать в его путешествиях. А Сэм смотрел на него и потихоньку качал головой, примечая, что, когда Бесси Стодвик выходит на палубу, то долговязый естествоиспытатель смотрит на нее издали и не смеет подойти, потому что ее брат чувствует антипатию к нему.

– Странный этот мир, мистер Окум! – сказал ему однажды Вильсон.

– Всегда такой был, сэр, и всегда будет. Но ведь легко понять, что с вами происходит, сэр.

– О, это вздор, мистер Окум, – сказал долговязый естествоиспытатель, краснея как девушка.

– Это очень естественно, сэр, – сочувственно сказал Сэм. – Тут нечего стыдиться.

– Ах, мистер Окум, как я завидую вам! Вы можете оказывать разные услуги…

– А все-таки вы не захотите быть на моем месте. Только такие безобразные старики, как я, могут пользоваться привилегиями у прекрасного пола. Захотите ли вы сделаться таким безобразным стариком, как я.

– Ах, мистер Окум, я согласился бы сделаться ее собакой, если бы только она полюбила меня, или птицей, – сказал он восторженно. – Если бы это пришло мне в голову до отъезда…

– Что такое, сэр?

– Взять с собой несколько канареек. Это очень милый подарок даме.

– Вы желаете сделать ей подарок, сэр?

– О да, мистер Окум.

– А если бы я был влюблен и желал…

– Ах, тише, мистер Окум!

– Желал, говорю я, сделать подарок, я послал бы к ней не канареек, а пару голубков.

Молодой естествоиспытатель взглянул на старого Окума, как бы желая проникнуть в его сокровенные мысли, но старый моряк сохранял серьезный вид, хотя внутренне смеялся над простаком.

«И может думать этот долговязый, что наша мисс Бесси прельстится нм. Любопытная вещь – любовь!»

Бесси Стодвик читала брату, и голос ее так охрип, что старый Сэм ушел и вернулся со стаканом лимонада. Джон Стодвик лежал на заходящем солнце, и спокойная улыбка застыла на его лице. Хотя сестра его читала, он не слышал ни одного слова.

Он слегка вздрогнул, когда Окум подошел со стаканом.

– Что это? – вскричал он. – Разве мистер Мельдон прислал мне еще лекарства? Я не приму!

Щеки Бесси Стодвик вспыхнули при словах брата. Он сердито на нее взглянул.

– Что вы, нет, сэр, – сказал Окум. – Я думал, что вы и барышня должны чувствовать жажду после такого продолжительного чтения, вот я и принес вам лимонад.

Они оба поблагодарили его за внимание и, когда он вернулся с пустым стаканом, Мельдон, разговаривавший с Эстерой и Паркли, вздохнул и посмотрел вслед старику с чувством зависти.

«Окажи я это маленькое внимание, – думал он, – и от него отказались бы с каким-нибудь суровым замечанием. Бедняжка! Пусть он ее брат, но я не удивляюсь, что он ревнует к каждому ее взгляду».

Дни проходили, шхуна шла быстро, нигде не останавливаясь. Решили, что это навело бы кубинца на их след, между тем как теперь капитан Стодвик и Дач начали считать свои подозрения неосновательными и старались только как можно скорее добраться до сокровищ.

Обоим больным было лучше. Румянец вернулся на щеки Эстеры. Она с нетерпением ждала того дня, когда осуществятся ее надежды – не отыскание слитков, давно похороненных в море, а полнейшее возвращение любви и доверия мужа.

Давно уже вошли в Карибское море, и цепь островов осталась позади. Теперь Окум постоянно совещался с капитаном. Судно повернули к югу. И в один вечер, пройдя мимо лесистого берега Венесуэлы, дивно красивого в своем безмолвии и диком великолепии, бросили якорь, потому что путешествие почти подошло к концу.

В этот вечер происходило продолжительное совещание, результат которого показался вполне удовлетворителен для Паркли и Дача, потому что Окум и негр утверждали, что остается только одна миля до того места, где лежат потонувшие корабли.

– Надо послать шлюпки и водолазов посмотреть, вода чиста как зеркало, а потом и шхуна подойдет, – говорил старый моряк.

Когда вышли звезды, путешественники залюбовались черной сплошной стеной леса за скалами белого песчаника, где волны блестели каким-то фосфорным светом, и поняли, почему эти сокровища так долго оставались нетронутыми. Здесь владычествовали только лесные звери и даже индийцы, по-видимому, не посещали эту пустыню. Все казалось в таком виде, как первоначально создала природа. И брошенный бурей на эти скалы корабль разобьется, потонет и будет забыт.

Глава XVII. Окум ошибся

Тишина, господствовавшая вокруг, наводила какой-то ужас, так что на шхуне все говорили шепотом; но время от времени какой-нибудь странный вой или дикий крик заставлял пассажиров вздрагивать.