Сокровища кочевника. Париж и далее везде

Надо сказать, что центр Ялты действительно напоминал старинные кварталы Сантьяго, где я провел очень много времени, когда работал в муниципальном театре. Первой постановкой, которую я оформил на этой сцене, стал балет «Идиот» с хореографией Валерия Панова в 1989 году.

Самолетом «Air France» с посадкой в Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айресе я прилетел в очень компактный аэропорт. Когда служебная машина мчалась по шоссе в гостиницу, мое внимание привлекло потрясающей красоты здание. Это был павильон Чили, построенный архитектором Эйфелем в 1889 году для Всемирной выставки в Париже. По окончании выставки павильон разобрали и перевезли в Сантьяго. Он до сих пор является одной из жемчужин столицы, в которой соседствуют самые разные архитектурные стили: романтизм и ар-деко, викторианская эклектика и баухауз…

Меня поселили в совершенно удивительном по красоте отеле «Карера», который представляет собой мини-версию нью-йоркского небоскреба, построенного в стиле ар-деко в конце 1920-х годов. Мозаика на тему индейцев-конкистадоров, великолепные лифты с коваными решетками, потрясающие лестницы… Это был лучший в те годы отель в Сантьяго. Он находился на площади Монеда, там же, где заседало правительство. Сегодня этого отеля не существует, в его здании разместилось министерство внутренних дел. А я вспоминаю его как мой родной дом в Сантьяго.

Здание Оперного театра Сантьяго по-настоящему сказочное. Оно построено архитектором Гарнье – автором Гранд-Опера – и представляет собой очень уютный зал 1870-х годов с большой и емкой сценой, прекрасной акустикой, с удобными креслами, с декором в виде полуобнаженных кариатид с пышными шиньонами и локонами, которые держат обитые старинным бархатом балконы и театральные ложи. На его сцене выступали практически все звезды ХХ века, включая Анну Павлову, весь Русский балет полковника де Базиля, певицу Марию Кузнецову, балерину Наталью Макарову, чей партнер Иван Надь, венгр по происхождению, был одно время директором чилийской балетной труппы.

Чилийский балет был основан русской балериной Еленой Поляковой – соученицей Тамары Карсавиной. Полякова коротко танцевала в труппе Дягилева, после революции основала собственную балетную школу в Словении в городе Любляна, став таким образом матерью словенского балета. Уже после окончания Второй мировой войны, через Вену, она вылетела сначала в Венесуэлу, а затем в Чили, где ей предложили место репетитора в Национальном балете. С 1949 года в Чили работали еще двое танцовщиков из Кировского балета – представители уже Второй волны эмиграции, с немцами бежавшие из Ленинграда, Вадим Сулима-Фесенко, ученик Агриппины Вагановой, и его жена Нина Грицова. Балет Чили в 1949 году существовал в зачаточном состоянии, и Елена Полякова сделала все для того, чтобы он поднялся на мировой уровень. В память о ней в местном хореографическом училище открыли мемориальную комнату-музей «Архив Елены Поляковой», где по стенам развешаны ее портреты и где хранятся принадлежавшие ей вещи.

Полякова, подарившая балету Чили свои постановки «Лебединого озера», «Спящей красавицы», «Коппелии», умерла в 1972 году и была похоронена на русском кладбище под Сантьяго. Я бывал на ее могиле. Знал хорошо ее внучку, Светлану Бутенко-Садыкову, также мне удалось встретиться с людьми из ее близкого окружения. От них я, например, узнал, что до безумия увлеченная балетом Полякова до старости носила пуанты и трико на репетициях и давала классы и даже на пенсии не переставала танцевать. Она демонстрировала арабеск прохожим на улице, просто выходя на угол своего дома.

Елена Полякова была очень набожной дамой, по воскресеньям ходила в русскую церковь на улице Оланда, одевалась скромно, но с большим вкусом, была миролюбивой, улыбчивой и доброжелательной.

А вот бриллиантовый шифр императрицы Александры Федоровны, подарок за службу на сцене Мариинского театра, бесследно исчез после самоубийства ее дочери, в 1984 году в Чили.

Одна из ее приятельниц рассказала мне презабавную историю, которую сама услышала от Поляковой. Однажды дягилевская труппа отправилась на гастроли в Швейцарию. Ехали на поезде. Соседкой по купе была балерина Маргарита Фроман. Уже когда поезд стал отходить от платформы, к ним ввалился запыхавшийся, очень тучный швейцарец в шортах на лямках из замши. Косясь на его круглый живот, Полякова шепнула Фроман по-русски:

– Ой, посмотри какой толстый, сейчас сядет и лопнет!

Швейцарец плюхнулся на свое место и по-русски ответил:

– Вот сел и не лопнул!

Итак, Оперный театр Сантьяго был потрясающим. В нем располагались оперная, балетная и оркестровая студии, а также собственные пошивочные и декорационные мастерские. Фойе украшали огромные картины в стиле модерн и мраморные скульптуры. Репертуар поражал разнообразием и, что интересно, ежегодно обновлялся. Практически каждая новая постановка жила всего один театральный сезон и больше на афиши не возвращалась.