Сокровища кочевника. Париж и далее везде

Настоящим испытанием для меня стала задача, поставленная хореографом. Мне, выпускнику Школы-студии МХАТ, предстояло выполнить османские костюмы XVIII века – шаровары, лампы для танцев, чалмы, халаты и другие атрибуты повседневной жизни султанов и одалисок. Не могу сказать, что было просто, но я справился. Результат превзошел все ожидания – ни один турецкий искусствовед и историк не нашел, к чему придраться. Особенно публика восхищалась многослойным тюлевым занавесом, на котором я сделал аппликацию в виде фразы из суры Корана на старотурецком языке «Аллах велик, и нет ничего выше Аллаха».

В качестве ассистента по костюмам к балету «Гарем» со мной работал юный художник по имени Сердар Башбуг, которому я объяснял, как строятся турецкие халаты, чтобы в них можно было танцевать, какую использовать ткань для их создания, чтобы она была легкой для арабеска и вместе с тем смотрелась дорого и богато, как и положено в гареме. Сердар очень прилежно повторял все мои действия, перенимал технику так называемого наслоения, когда одну ткань кладешь на другую и перекрываешь третьей, что придает костюму эффект глубины и загадочности. Технику наслоения я освоил в Англии и Южной Америке. В Турции о ней слыхом не слыхивали. Шли годы. Сердара пригласили оформить костюмы для сериала «Великолепный век», который полюбился зрителям во всем мире, включая нашу страну. Так Сердар Башбуг стал одним из самых знаменитых турецких художников с мировым именем и сейчас главный художник стамбульского Театра оперы и балета.

Несмотря на то что спектакль «Гарем» пользовался большой популярностью, главную театральную премию Турции – «Тобаб» – в номинации «Лучший декоратор» из рук президента Сулеймана Демиреля я получил за создание костюмов к балетам «Анна Каренина» и «Спящая красавица». Первая статуэтка была выполнена из хрусталя, вторая – из мрамора. Обе хранятся теперь в моем имении в Оверни. Церемония вручения проходила в Карибской опере, вход был строго по пригласительным билетам, поэтому когда моя подруга Назан Бозбаг, та самая владелица приисков бария и стронция, изъявила желание составить мне компанию на этом торжестве, я несколько опешил.

– Назан, дорогая, но есть ведь протокол. По протоколу я не могу вот так запросто взять тебя с собой на встречу с президентом.

– Но ты же не знаешь, какие у нас отношения с президентом, – сказала Назан. – Не бойся, он будет очень рад меня видеть.

После долгих уговоров я согласился взять ее с собой. А теперь представьте мое удивление, когда Сулейман Демирель кинулся к Назан с распростертыми объятиями.

– Назан! Как я рад тебя видеть! – воскликнул он. – Только вчера встречался с твоим папой.

С Мерич Чимиджилер, кроме «Гарема», мы создали еще два спектакля. Один на тему Первой мировой войны – «Галлиполи». Он рассказывает о том, как англичане, французы и американцы напали на турецкую армию и разгромили ее. Действие происходит в проливе Дарданеллы. Костюмы – сплошь военная форма, а декорация – две металлические конструкции в виде военных кораблей, соединенных друг с другом кормой.

Третьим балетом на турецкую тему стал «Королек – птичка певчая», поставленный по знаменитому одноименному роману. Как иллюстрировать на театральной сцене роман со множеством эпизодов, с большим количеством персонажей, с бесконечными домами и дворцами, бричками и фаэтонами, кораблями и лодочками, со школами и мечетями? Чтобы все это показать на сцене, я придумал массу декоративных элементов, благодаря которым картинка бесконечно менялась. Балет «Королек – птичка певчая» до сих пор в репертуаре театра, а хореограф Мерич Чимиджилер – одна из моих самых активных поклонниц в социальных сетях. На каждую новую публикацию она реагирует восторженным комментарием и мечтает снова поработать вместе, на этот раз над балетом о жизни Агаты Кристи в Турции.

После второго присуждения премии «Тобаб» в Анкаринской опере меня разыскал декан отделения декорационного искусства американского университета «Билькент», считавшегося в ту пору одним из самых престижных.

– Мы хотим, чтобы вы у нас преподавали на протяжении семестра.

Эта практика называлась Artist-in-residence, что означало – художник в резиденции. Мне действительно выделили очень хорошую квартиру при университете, расположенном довольно далеко от центра города. Основным педагогом по театральному костюму там была индуска из Дели, которая блестяще, что естественно, рассказывала об индийском национальном костюме, но очень скверно представляла себе европейский стиль. Я должен был восполнить этот пробел в образовании будущих театральных художников.

Чтобы сотрудники университета не отлучались в город за продуктами, при нем работал небольшой магазин с самым нехитрым ассортиментом – хлеб, сыр, вода, яйца… Однажды в этом университетском магазине, куда я зашел вечерком за фруктами, до моего слуха донеслась русская речь, что крайне необычно в 1990-е годы. Это были две русские женщины. Я с ними тут же заговорил. Дамы, сухо поздоровавшись, заинтересовались, что я здесь делаю.