Сокровища кочевника. Париж и далее везде

– Так она же переехала отсюда и теперь живет на бульваре Революции. Мы сейчас ей сообщим о вашем приезде. Поднимайтесь!

Светлана тут же позвонила Маре.

– Срочно ко мне домой! – ответила та. – Всё бросайте и приезжайте!

Светлана Богацинцевич посадила меня на автобус, шедший по длиннющему бульвару Революции, и сказала, на какой остановке следует сойти. Мара очень ласково меня приняла в своей небольшой трехкомнатной квартире, загроможденной книгами, мебелью, театральными эскизами и картинами. Передвигаться можно было только по узеньким, расчищенным от мебели проходам.

– Как же ты здесь оказался? – спросила Мара.

– Я теперь живу в Париже.

– Ты уехал из СССР? А тебе ничего за это не будет?

– Надеюсь, ничего.

– Ну, тогда я могу спать спокойно.

Мара Финци, урожденная Трифунович, родилась в Белграде 13 июня 1926 года. Была, как и я, театральным художником, но оформляла не только спектакли – она также создавала костюмы для кино и телевидения. Ее муж, известный хорватский искусствовед, давно скончался. Мара долгое время жила с престарелой мамой и даже с ней однажды прилетела в Москву. Но к тому времени, когда я оказался в Белграде, мамы тоже уже не было в живых. Мара осталась одна и потому очень обрадовалась неожиданно свалившемуся на ее голову гостю. И я был счастлив обрести некое подобие семьи, остановившись в доме у человека, который близко знал моих родителей. Мара выделила для меня спальню, не попросила за постой денег, стала готовить на двоих свой любимый шопский салат. Это национальный сербский салат из помидоров, огурчиков и брынзы, заправленный оливковым маслом. У нас такой салат принято называть греческим. В Турции его именуют чабан-салатом. А так как помидоры в Югославии – это что-то невероятно вкусное, я все время просил его приготовить.

На протяжении двух или трех лет на время своего летнего отпуска я приезжал к Маре. Каждый день ходил по городу, знакомился с белградской версией ар-деко и стилем «национальный романтизм». Особенно меня поразило здание гостиницы «Москва», построенное в Белграде в 1905–1908 годах в неорусском стиле при участии страхового общества «Россiя».

Город приобрел столичный облик благодаря русскому архитектору – эмигранту Николаю Петровичу Краснову, бывшему главному архитектору Ялты и автору Ливадийского дворца. Он жил в Белграде с 1922 по 1939 год, и многие здания построены по его проекту.

В Белграде находился хороший этнографический музей с массой народных костюмов, Национальная картинная галерея и особняк княгини Любицы с интересной османской мебелью из Сирии. Османская империя была огромна, ее следы я нахожу всюду – от Марокко до Израиля.

Я посетил все доступные мне антикварные магазины, был восхищен русской церковью Святой Троицы на окраине парка Ташмайдан, построенной в 1924 году по проекту русского эмигранта Валерия Владимировича Сташевского. В то время настоятелем этого храма был замечательный священник Тарасьев, он благословил меня и показал церковный музей, могилу барона Николая Врангеля, скончавшегося в Бельгии, но нашедшего свой покой на православной земле. Судя по всему, он был отравлен агентом НКВД, приезжавшим «в гости» к денщику барона Врангеля из Советской России. Теперь могила Врангеля открыта, а в 1980-е годы ее прятали за большой картиной – натюрмортом с сиренью в вазе. Таковы были реалии времени!

Жители Белграда были красивыми и статными, но стиль их одежды показался мне несколько провинциальным после Парижа.

Я изучил весь Белград и даже пережил небольшое землетрясение, когда на высоком этаже нашей башни закачались люстры и жильцы дома с одеялами ринулись по лестнице на улицу.

В какой-то момент Мара Финци сказала:

– В городе ты уже все изучил, теперь надо ехать к морю. Открой для себя Хорватию с ее прекрасным побережьем, сказочные острова Хвар и Брач в Адриатическом море – и открой для себя Черногорию!

До Черногории я тогда не доехал, узнал ее подробно уже в XXI веке, а в Хорватии побывал. И даже ездил в Боснию, в Сараево, где меня поразило количество мечетей, местные жители в явно турецких одеяниях и место гибели эрцгерцога Фердинанда от пули Гаврилы Принципа: в тротуар как бы впечатаны следы сапог террориста – все встают на них и фотографируются.

Там я впервые увидел массу туристов из СССР. Я говорил по-русски, и они меня спрашивали:

– Вы из какой группы?

– Я не из группы, я сам по себе.

– Но такого не может быть! Откуда вы?

– Я из Парижа.

Они так перепугались, что бросились от меня буквально врассыпную – вдруг шпион! Это было в середине 1980-х годов…

Впервые оказавшись в Хорватии, я по совету Мары остановился в очень красивом прибрежном городе Макарска. Раньше он принадлежал Венеции и потому все церкви, монастыри и дома напоминали уменьшенные копии венецианских палаццо. Комнату мне сдала местная итальянская графиня совершенно жуткого вида – беззубая, с бородавками на лице… Настоящая баба-яга.