Сокровища Морана (СИ)

Собрание охнуло еще раз, когда Вершительница Судеб только остригла новенькой редкую челку и подровняла концы, практически оставив длину. Но еще большее изумление вызвала тейджина, которая подошла к новоявленной Деве Смерти и надела на голову необычной формы железный гребень. Он разделял волосы надо лбом и висками на пряди и приподнимал их вверх, создавая нечто вроде короны или диадемы. Такое "украшение" не только отводило пряди от лица, чтобы не мешались в бою, но и могло служить некоторой защитой, особенно от прямых рубящих ударов.

Девушка даже не вздрогнула, когда серебристый цилиндр оставил на ее запястье татуировку в виде молнии. Имари спустилась с возвышения и села рядом с Элар. И Старшую внезапно посетило еще одно чувство. Она испытывала его и ранее, но смутно и вряд ли осознавала. Теперь же воспитательница ясно почувствовала зависть. Она вышла из Лабиринта с обожженной щекой и в порванном платье, а на подошвах и пятках осталось немного желтой и серой краски. И время было одним из лучших в тот год, о чем говорила ее боевая прическа: три длинных хвоста на макушке. Превосходный результат! Она с честью прошла Служение, а теперь вырастила будущую тейджину - лучшую из лучших. В этом не было сомнений. Но о ней всегда будут говорить: "Та, что вырастила Великую Имари". Хорошо, если имя не забудут. А вот ее подопечную на Алтине будут помнить веками, даже если она погибнет в Служении, так и не став Хранительницей Священной Пещеры.

На следующий день Вершительницы Судеб вывели всех, кто в этот раз покидал планету, к звездолетам. На высоком столике тут же подписывались Договора и девушки одна за другой исчезали в чревах серебристых кораблей. Имари покинула Алтину вместе с одиннадцатью Девами Смерти.

- Госпожа, простите, но мы уже закрываемся.

Дижели вздрогнула. Голос официантки вырвал ее из воспоминаний Элар. Она обвела взглядом пустое кафе и быстрым движением спрятала кристалл в карман своего элегантного костюма. Поднимаясь из-за стола, рыжая ведьма небрежно бросила на столик крупную купюру, жестом показывая восхищенной официантке, что сдача не требуется.

Теперь она знала, куда держать путь. Покинув кафе, Дижели нырнула в тень и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, открыла портал в космопорт.

58. Междумирье

В этом стеклянном кубе время словно застыло. Ни есть, ни пить, ни спать Дарноку не хотелось, но разбить стены своей прозрачной тюрьмы он не мог. Улежать на твердом и холодном каменном полу невозможно. Получалось только ходить в ограниченном пространстве, сидеть или стоять.

Вокруг ничего не менялось. Все также горели факелы на стенах, мерцал алыми искрами черный пол и белел у дальней стены трон из черепов. Никто не появлялся в зале, ни один звук не доносился сквозь толстое стекло.

Дарнок много думал, вспоминая свою жизнь и последние события, потом начал петь. Он то громко, то вполголоса исполнил все известные ему баллады и веселые куплеты, причем не по одному разу. Когда и это занятие ему надоело, оруженосец стал сочинять стихи, бормоча себе под нос. Усталости он не чувствовал, песни и сочинительство помогли скоротать время.

Он уже сочинил две вполне неплохих баллады, когда ниоткуда снова появился Алварий Микрив.

- Сидишь? - мрачно спросил он, глядя из-под нахмуренных седых бровей.

- Сижу, - спокойно отозвался Дарнок.

- Не надоело?

- Надоело, - покладисто согласился оруженосец.

- Не передумал?

- Нет.

- Ты ведь не выйдешь отсюда, пока не согласишься выстрелить в Ат-Кенира.

- Я не буду стрелять в своего друга, которому дважды обязан жизнью.

- Упрямый, - хмыкнул старик. - Время-то идет. Скоро ты начнешь на стены лезть от тоски и безделья.

- Для вас время тоже идет. И по вашим словам следует торопиться.

- Думаешь, что я откажусь от своих намерений и выпущу тебя отсюда? - старик поднял брови в непритворном изумлении. - Ошибаешься. Даже, если будет поздно, ты останешься здесь. Навсегда. Пока не сойдешь с ума, не состаришься и не умрешь.

- Что ж, - философски пожал плечами Дарнок. - Если бы не Рес, я бы умер еще несколько дней назад. А если умирать, то какая разница: в своем уме или нет.

Старик хмыкнул.

- Мне нравится твое упрямство и храбрость. Готов пожертвовать собой. Но так не будет. Здесь ты думаешь только о себе. Но теперь ты подумаешь о других.

Алварий взмахнул рукой, и за одной из стеклянных стен внезапно распахнулось окно. Оруженосец с изумлением и ужасом увидел двор Морана, окутанный дымом. На заднем плане что-то горело, люди метались, пытаясь спастись сразу от огня и от всадников в остроконечных меховых шапках с кривыми саблями в руках.

- Кеонийцы! - побелевшими губами прошептал Дарнок, цепенея от страха.

Прошлое словно вернулось к нему в самом худшем из кошмаров. Он не слышал ни одного звука, из-за стеклянной стены не доносилось ни запаха гари, ни дуновения ветерка, но он все отчетливо видел.