Сокровище, которое дремлет в тебе

Литургическая программа Алисы, если так можно назвать коктейль из методов личностного и духовного роста, длилась несколько недель и должна была передать верующим то, что Алиса извлекла из посланий Иисуса. В цикле сочетались поясняющие проповеди, практические упражнения и молитвы – все ради того, чтобы прихожане опытным путем достигли другого берега, иной реальности, что, по мнению Дюверне, и было целью буддистской медитации.

«Все мы слышим внутри себя голос иного мира, но не знаем, что это за мир», – говорил Эрнест Ренан[21]. Алиса была убеждена: такой эксперимент – лучший способ познания.

Она предлагала еще переименовать некоторые молитвы в «медитации», чтобы затронуть и тех, у кого само слово «молитва» вызывало отторжение. Но Жереми отказался:

– Ты заходишь слишком далеко, мы все-таки в храме!

– Сознайся, это одно и то же.

– Ничего подобного: молитву обращают к Богу.

Алиса поморщилась:

– Может, тебе напомнить, что говорил Иисус: «Не всякий, говорящий Мне „Господи! Господи!“, войдет в Царство Небесное»?

Но более не настаивала.

Вскоре верующие привыкли к иной форме богослужения и ощутили ее прелесть. Сарафанное радио заработало, храм наполнялся новыми прихожанами.

Сильнее всего людей привлекала исповедь, которую Алиса значительно изменила. Она придумала идею парадоксального покаяния: можно освободиться от эго, если перестать видеть трагедию в своих дурных наклонностях и даже суметь над ними подшутить. Юмор создает дистанцию между человеком и событием, а самоирония обладает целительной силой. Эта идея к тому же помогала по-настоящему осознать свои устремления и увидеть их в забавном свете, чтобы дальше эго было нечем поживиться. Оно ведь не понимает, что зубная паста находится в тюбике: вы ее выдавили, а теперь попробуйте засунуть обратно…

Старые ханжи Жермена и Корнелия догадывались, что Алиса тоже отвечает за перемены в привычных приходских делах. Исподтишка они бросали на нее презрительные взгляды, а когда та проходила мимо, отводили глаза. Алиса боялась их как чумы и краем глаза за ними наблюдала.

Утром в воскресенье ее удивил долетевший до нее обрывок их разговора с мадам де Сирдего.

– Пора действовать, – сказала Жермена.

– Так не может дальше продолжаться, – поддакнула Корнелия.

– У вас такие связи, вы ведь можете что-то предпринять!

– Я вас не слышала, – высокомерно бросила мадам де Сирдего.

Ханжи переглянулись и посмотрели ей вслед, а потом отправились строить козни к Этьену.

* * *

Жереми выгнулся, вытягивая ноги. Он стал невольной жертвой своего успеха: провел два часа в тесной исповедальне – и ноги начало сводить судорогой.

– Один человек мне перечил, отец мой, – говорил женский голос. – Друг моего мужа, с которым мы сидели на террасе за бокалом вина. Он возражал, спорил, и я поняла: он хочет показать, что я виновата. И я почувствовала себя задетой, почти… униженной. Отверженной. Может, я впадаю в грех гордыни?

– С вами это случилось в первый раз?

– Нет, со мной такое бывает часто, не только с ним. Я чувствую себя отвратительно, когда мне возражают. Так бы хотелось быстро и метко отвечать, но не выходит.

Жереми подумал.

– В следующий раз, когда окажетесь в такой ситуации, скажите себе: «Я – это мои мнения».

– Я – это мои мнения?

– Примерно так. «Я существую только благодаря моим мнениям, идеям и намерениям».

– Не понимаю.

– Скажите себе: «Мое достоинство сводится к моим идеям. Если они ошибочны или их опровергли, значит я ничего не стою».

Молчание.

– Вы действительно так думаете, отец мой?

– Скажите себе: «Не соглашаясь со мной, он меня упрекает».

– Может быть, в самом деле…

– А дальше вы должны доказать, что правы именно вы. Не дожидайтесь, пока он до конца выразит мысль. Как только ощутите, что он собирается возразить, прервите и отстаивайте вашу точку зрения, не давая ему слова вставить. Если начнет отвечать – перебивайте и повторяйте ваши доводы. Необходимо, чтобы последнее слово оставалось всегда за вами. А потом скажите себе: «Я сохранила свое достоинство, он будет меня уважать». Если же, услышав первый довод оппонента, вы поймете, что он прав, а вы ошиблись, ни в коем случае этого не признавайте, не меняйте свое мнение. Наоборот, старайтесь доказать вашу идею: отстаивайте, навязывайте, наносите удары по противнику. И повторите все это десятки раз.

– Но я так не смогу…

– Если не получится, возьмите пример с наших политических деятелей, они в этом большие специалисты.

– Я… не уверена, что это хорошая идея.

Жереми сдержал улыбку, хотя его не было видно в исповедальне. Он боялся, что улыбка выдаст себя в голосе.

– Вы мне противоречите?

– Ну, скажем так, не совсем с вами согласна.

Жереми придал голосу оттенок печали:

– Нет, вы определенно мне противоречите.

– Мне очень жаль… Но я вынуждена с вами согласиться.

Он выдержал паузу и проговорил оскорбленным тоном:

– Вы отвергаете своего духовного отца, дочь моя?

– Да нет, вовсе нет! – поспешила она себя оправдать.

– Вы совершенно со мной не считаетесь…

– Это не так!