Сокровище семи звезд

Если царица, полная решимости возродиться в точном согласии со своим замыслом, уже пролила кровь стольких людей ради достижения цели, на что еще она пойдет, чтобы преодолеть препятствия, стоящие на ее пути? Какие еще ужасные шаги предпримет она для осуществления своих желаний? Да и в чем именно состоят ее желания, какова ее конечная цель? До сей поры мы знали о них лишь со слов Маргарет, высказанных в порыве страстного вдохновения. Сама Тера ни о каких поисках или обретении любви нигде ни разу не обмолвилась. Доподлинно нам было известно только одно: она твердо намеревалась воскреснуть и важную роль в исполнении задуманного отводила северу, к которому явно тяготела ее душа. Однако не вызывало сомнений, что царица предполагала восстать к жизни в своей уединенной гробнице в долине Чародея. Там все было предусмотрительно приготовлено для того, чтобы она возродилась и беспрепятственно покинула усыпальницу в новом обличье. Крышка саркофага свободно сдвигалась. Сосуды с маслом, хотя и герметично запечатанные, легко вскрывались, и масла в них было налито с большим запасом – определенно на тот случай, если оно частично улетучится за несколько тысячелетий. Под рукой у нее лежали кремень и кресало, чтобы разжечь огонь. Шахта, ведущая в погребальную камеру, против обыкновения, не была засыпана камнями и щебнем, а возле каменной двери гробницы крепилась прочная цепь, по которой Тера могла без труда спуститься на землю. О дальнейших ее намерениях мы понятия не имели. Если она собиралась начать новую жизнь простым человеком, то в этом было нечто столь трогательное и возвышенное, что я невольно проникся к ней теплотой и мысленно пожелал удачи. Одно это предположение полностью оправдало в моих глазах Маргарет, которая деятельно способствовала царице в достижении ее цели, и успокоило мою смятенную душу.

Взволнованный этими соображениями, я тогда же решил поделиться ими с Маргарет и ее отцом, ну а потом ждать – ждать со всем спокойствием, возможным для меня в моем неведении, – развития событий, повлиять на которые я не в силах.

В дом я вернулся совсем не в том настроении, в каком выходил оттуда. И возликовал всем сердцем при виде Маргарет – прежней Маргарет! – встретившей меня там.

По завершении обеда, оставшись наедине с отцом и дочерью, я – после долгих колебаний – завел разговор на тему, занимавшую мой ум:

– Как вы полагаете, не следует ли нам принять все мыслимые меры предосторожности на случай непредвиденных событий, которые могут произойти до эксперимента, во время него и после пробуждения царицы, если таковое состоится? Ведь, возможно, ей неугодны наши действия.

Маргарет ответила без малейшего промедления – так быстро, словно ожидала подобного вопроса и подготовила ответ заранее:

– Но она полностью их одобряет! Иначе и быть не может! Отец – со всей своей энергией, умом и мужеством – делает именно то, чего желает великая царица!

– Вряд ли это так, – возразил я. – Ведь для своего воскресения она все подготовила в гробнице, вырубленной высоко в скале среди пустынных гор и со всем возможным тщанием спрятанной от мира. Такое уединенное место она выбрала, несомненно, потому, что хотела оградить себя от неприятных случайностей. А здесь, в другой стране и другой эпохе, в совершенно незнакомой обстановке, она, пребывая в смятении, может совершить ошибку и поступить с любым из вас… нас… так же, как поступила с другими в прошлом. Нам точно известно о девяти жертвах, погибших от ее руки или по ее наущению. При необходимости она может быть беспощадной.

Только позже, обдумывая этот наш разговор, я вдруг осознал, что уверенно говорил о царице Тере как о живом человеке, мыслящем и чувствующем. Начинал я разговор с опасением, как бы мистер Трелони не раздражился на меня, но он, к моему приятному удивлению, отвечал мне с благодушной улыбкой: