Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

– Ты прав, Гийом де Ногаре. Бездушные камни не могли причинить вреда твоим солдатам. Все необычное от Господа… либо от дьявола – в зависимости: кто кому служит.

Королевский советник недовольно поморщился:

– Похоже, тебе не очень нужна свобода и не слишком дорога жизнь. Хотя… Ты мог и не знать ответов. Чтобы оставаться справедливым, задам тебе последний вопрос на тех же условиях: где казна ордена Храма?

– С этим вопросом тебе следует обратиться к казначею. Я лишь посылал ему распоряжение, а хранением и выдачей средств ведал он. Помнится, вам с королем удалось вырвать у доверчивого Жана де Тура четыреста тысяч ливров, долг так и остался непогашенным.

– Ты издеваешься надо мной, магистр?! Казначей мертв, причем давно.

– В подземелье новости приходят нечасто и с большим опозданием, – произнес чистую правду Жак де Моле. – Ну если казначей умер, то я ничем помочь не могу. Каждый ведь должен заниматься своим делом.

– Так ты отказываешься выдать казну ордена Храма?! – начал зеленеть от злости Гийом де Ногаре.

– Ты услышал мой ответ.

– Хорошо… – голосом, не обещающим ничего доброго, затянул хранитель королевской печати. – Ты дорого заплатишь за упорство, Жак де Моле. Я лично буду указывать палачу: какую жилу из тебя вытянуть, какой ноготь вырвать, чтобы ты чувствовал адскую боль, но не умирал как можно дольше.

– Мне кажется, ты занимаешься не своим делом. Король мог бы иметь великолепного палача. – Великий магистр повернулся спиной к гостю, показывая тем, что продолжать беседу не намерен.

На слабеющих ногах Гийом де Ногаре с трудом добрался до своего дома. В спальне волна ярости нахлынула на него с новой силой. Даже усталость не поборола это чувство. Хранитель королевской печати долго ворочался в кровати, воспаленный мозг не давал ни единого шанса уснуть.

Вельможа сполз на пол и принялся бродить по комнате. Ноги скоро отказались носить его тощее тело. Бесцельное движение не смогло унять воспаленный мозг, и отчаявшийся Гийом де Ногаре принялся ползать по комнате. Когда и на эти действия не осталось сил, он просто катался по полу, переворачиваясь то на спину, то на один бок, то на другой.

Желанное забытье наступило внезапно, но почти одновременно с ним пришел жуткий кошмар. Он оказался в пустыне. Солнце палило нещадно, лежа на холодном каменном полу, советник покрылся испариной, а затем с его тела ручьями полился пот. Губы жалобно просили: «Пить… пить…» Никто не откликнулся на его просьбу… в комнате. А в пустыне перед глазами Гийома де Ногаре возникла белая одежда с красным крестом.

Одежда начала поворачиваться, и советник понимал, что сейчас он увидит лицо единственного человека, с которым он оказался среди бескрайнего песка и все сжигающего солнца – и только этот человек может его спасти. В следующий миг он с ужасом увидел, что плащ надет на Жака де Моле. Великий магистр был невероятно огромных размеров. Рыцарь Храма пошел навстречу изнывавшему от жары Гийому де Ногаре; меч, который мерно покачивался на поясе храмовника, по мере приближения вырастал до размеров корабельной мачты. Королевский советник в страхе побежал в противоположную сторону от наступавшего тамплиера, но и там избавления не нашел.

Впереди, к ужасу Гийома де Ногаре, полыхало пламя. Стена сплошного огня вырастала из земли и поднималась до неба. Черные клубы дыма закрыли солнце, на землю в полдень опустились сумерки.

Сзади неумолимо надвигался гигантский Жак де Моле. Советник решил, что погибнуть от меча предпочтительнее, однако ноги отказались подчиняться голове и упорно несли его навстречу ужасной смерти. Он чувствовал дыхание жара, которое усиливалось с каждым шагом, но ничего изменить не мог. Вот уже задымились волосы на руках, на коже выступили волдыри, боль стала нестерпимой. Гийом де Ногаре почувствовал недостаток воздуха; он сделал глубокий вдох. Однако не желанный воздух достиг его легких, а все тот же обжигающий жар. И вельможа почувствовал, как запылали в огне его внутренние органы…

Утром второго по значимости в королевства человека нашли лежащим на полу. Все члены Гийома де Ногаре были неестественно скрючены. Слуги убедились, что советник не подавал ни малейших признаков жизни. И только один орган продолжал жить – его глаза. В них полыхал ужасный огонь – тот, что видел в свои последние мгновения человек, посвятивший жизнь мести. Слуги упорно пытались закрыть глаза почившего хозяина, но застывший в них дикий ужас делал усилия людей напрасными. После множества бесплодных попыток на выпученные глазные яблоки Гийома де Ногаре были положены две серебряные монеты.

Жак де Моле пережил своего главного врага.

Костры на Еврейском острове