Соль

В комнате царила мертвецкая тишина, нарушаемая тревожным гудением мотылька у ночника. В тусклом рассеянном свете мельтешила его маленькая тень, кружащаяся в резвом танце. Терпкий пряный аромат мелиссы, висящей пучками на тонкой бечевке вдоль стены, переполнял комнату и навевал воспоминания о собственном детстве, когда бабушка на даче заготавливала чайные травы, так же развешивая их на веревке, отчего в комнате стоял дурманящий, душистый запах, перемешанный с тяжелым ароматом смолы и свежей древесины. Тонкие ситцевые занавески колыхались от каждого дуновения ночного прохладного ветра, проникающего в комнату через приоткрытую форточку. Мы с Дарьей просидели в комнате до прихода Кати. Она только что уложила детей спать и валилась с ног от усталости.

-Ума не приложу, как такое могло произойти? – Катя вздохнула, сев на кровать. -Я сначала подумала, что это Сонька с Артемом подшутить решили, но они определенно здесь не причем. В тот раз, когда они насыпали стирального порошка в сахарницу, тут же признались, когда меня чуть не вывернуло наизнанку. И плакали, просили прощения. Здесь, безусловно, нет виноватых! Никто не мог подложить стекло в пирог, – она констатировала, обводя комнату и доверчиво заглядывая мне в глаза. – Может, с потолка упало? Надо люстры все проверить и мешок с мукой, – добавила она устало.

-Завтра проверим, – Дарья кивнула, поправляя на голове съехавший на бок платок, выключила ночник и, пожелав всем спокойной ночи, ушла к себе.

Я вышел на кухню, сна не было ни в одном глазу. Солнце уже село и на горизонте тлели угольками последние его лучики. Во всей этой ситуации я чувствовал себя косвенно виновным, ведь это я разбил стекло. А может, один осколок отскочил и остался в одежде или сумке? Накручивая круги по кухне, я мучительно размышлял о том, как мог оказаться тот осколок в пироге. Истязая разум домыслами один нелепее другого, я промучился до рассвета, пока сон, в конце концов, не сморил меня.

Глава 7

Я проснулся поздно. Было десять утра. Анна, распустив тяжелую русую копну волос, причесалась редким гребнем и теперь заплетала их в косу, вплетая синюю ленточку. В зеркале туалетного столика я видел задумчивое выражение ее лица. Я не стал говорить ей о том, что за осколок это был. И так она была явно озабочена произошедшим.

-Ты встаешь? – спросила она меня, увидев мое лицо в зеркале.

-Да. Помнится, вчера ты предложила сходить в твою старую школу? – я вспомнил, пытаясь отвлечь ее.

-Ах, да, а я и забыла! Надо развеяться!

В кухне Дарья замешивала тесто для блинов и тщательно изучала содержимое миски. С утра они с Катей проверили все люстры на наличие сколов и тому подобного и все безрезультатно. Никто не знал, откуда взялся проклятый осколок, поэтому Дарья особо скрупулезно, надев толстые очки с роговой оправой, осматривала все ингредиенты. Анна предложила ей свою помощь, но Дарья вежливо отказала, сославшись на то, что быстрее сделает сама. Анна обиделась, но не показала виду, поскольку понимала, что ввиду случившегося Дарья могла подозревать кого угодно.

Сладкий аромат жареных блинчиков наполнил дом, и все собрались за столом. Александр уже мог разговаривать и весело улыбался. Последующие три дня ему были положены только мягкие и жидкие продукты комнатной температуры, и он радовался, что блинчики вполне вписываются в его диету. Позавтракав и обсудив планы на день, мы разбрелись по своим делам.

Школа Анны находилась в центре деревни. Мы шли около десяти минут пешком, когда впереди выросло серое невзрачное двухэтажное здание. Построенное более пятидесяти лет назад, оно навевало безмерную тоску своим внешним видом и вкупе с палисадником, густо заросшим бурьяном, выглядело заброшенным.

Немного побродив по пустой школьной территории, мы забрели во дворик, выделенный под спортивную площадку, с турниками и качелями. Вокруг не было ни души.

Сегодня впервые было так солнечно за все время нашего здесь пребывания. Деревья и растения, истосковавшиеся по теплу, жадно тянулись навстречу струящимся потокам солнечного света. С утра был полный штиль. Затишье. Будто все замерло. Невесомые розовато-лиловые облака, похожие на кусочки сахарной ваты, неподвижно застыли на лазурном небе, и лист не колыхался на деревьях.

Анна влезла на качели и начала в них раскачиваться, напевая какую-то песенку.

-На этих качелях, я помню, мы постоянно катались вместе с Катей после уроков, – она заливисто засмеялась, спрыгивая с них. – К ним всегда выстраивалась гигантская очередь, а мы успевали покататься первыми, потому что умудрялись сбежать с последнего урока на десять минут раньше.

-Хитрые вы, – я улыбнулся, наблюдая за тем, как Анна уже бежит по направлению к школе, искренне радуясь каждой минуте, проведенной в этом унылом месте.