Соль

-И, видимо, единственный,– Николай широко улыбнулся, являя золотой блестящий зуб на всеобщее обозрение. -Вы одни приехали?

-С женой,– я ответил устало, с острым желанием быстрее закончить разговор и лечь спать.

-А жена Ваша где? – сосед все не унимался.

-Спит, наверное, – я буркнул, пристально изучая статую и ее причудливые формы; высотой с его дом, она стояла напротив входной двери между вишневых деревьев.

-Мы тут подумали, кто-то картошку у нас тырит! – Александр засмеялся, размахивая ружьем. -Вон выбежали во всеоружии.

Николай громогласно захохотал, запрокинув голову, и в этот момент я краем глаза заметил какое-то шевеление у его дома. Всмотревшись в темноту, я некоторое время искал источник движения, пока Александр не одернул меня.

-Да что ты там высматриваешь? Николай второй раз спрашивает, чем ты занимаешься.

-Ах да, извините, задумался. Я фотограф.

-Не шибко важная профессия. У нас бы ты с голодухи помер, – Николай рассмеялся.

-Да, наверно, – я улыбнулся и снова боковым зрением уловил какое-то движение у дома соседа, но каждый раз как я устремлял туда взгляд, движение прекращалось.

Из низин дымкой медленно поднимался густой туман, окутывая окрестности беспросветной пеленой. Я зябко повел плечами, вдыхая прохладный воздух, пронизанный сыростью. Снова оглянув соседский двор, я заметил странную вещь: статуя будто передвинулась ближе к одному из деревьев.

Александр и Николай оживленно обсуждали что-то между собой, когда я попытался вклиниться с вопросом о статуе, не сводя с нее немигающего взгляда, беспокойно сдирая ногтем облупившуюся синюю краску с забора.

В один миг голова ее резко обернулась. “Что это,– мысль пролетела в голове. – Лось? Но, право, не может же он стоять на задних ногах!”, а именно так это и выглядело. Не сводя глаз то ли со зверя, то ли еще с чего, я заметил, что это нечто сделало шаг в нашу сторону. Я от ужаса завопил во весь голос, подскочив на месте и схватив за ворот рубашку соседа: “Николай, что такое стоит у вас напротив двери?”

Не дожидаясь ответа, с нескрываемым ужасом я заорал и отпрянул от забора, упав на спину. Охваченный паникой я попятился назад, отмахиваясь руками.

“Бегите!”– мой крик вырвался из горла, но слова застряли, превратившись в яростное шипение на выходе. Я видел Николая, все еще беззаботно, стоящего у забора и Александра, подбежавшего ко мне. Он схватил меня за плечи и тряс до тех пор, пока я не пришел в себя.

-Что с тобой?– он громко заорал мне в ухо.

С бешено стучащим сердцем я бегло оглядел двор соседа: все было тихо и спокойно; не было лишь статуи меж деревьев.

Встав на ноги, я осторожно подошел к забору.

-Ну и кульбиты, ты выкидываешь, голубчик, – Николай усмехнулся в ус, подмигивая. -Ничего, бывает.

Александр наблюдал за мной, сурово поджав губы.

-Я отчетливо видел: то ли лось, то ли еще какой зверь стоял между деревьев вон там в вашем дворе, – я пытался оправдаться, указывая на место.

-Но не в городе же живем. Бывает. Забредают и уходят обратно. Бедное животное, видать, стремглав бросилось в лес от твоих криков. Эх, городские! Букашку увидите и уже дрожите, как осиновый лист. Тьфу!

Я выслушал Николая, уже не пытаясь что-то доказывать. Я знал одно – то не был лось. Извинившись за свое недавнее поведение, я пошел в дом. Александр и Николай еще что-то обсуждали на залитой лунным светом террасе и вскоре тоже разошлись.

Глава 9

Ночью мне не спалось. Обуреваемый мыслями о странных моментах нашего отпуска и пугающих видениях, я лежал в ожидании спасительного сна, но он отказывался приходить. На кухне, на ночь глядя, Дарья мыла посуду, оставшуюся после ужина, звеня ей на весь дом. Вдобавок, во дворе беспокойно кудахтали куры и откуда-то доносился скрип то ли двери, то ли окна. Переворачиваясь с боку на бок и так и не надеясь больше уснуть, я встал с кровати, накинул халат и вышел из комнаты. К моему удивлению, на кухне свет не горел.

“Дарья, видимо, закончила мыть посуду и легла спать,” – подумал я, отпирая входную дверь и ступая на крыльцо.

Легкий ветерок принес с собой терпкий душистый аромат увядающего лета и приближающейся осени, щедро разлитый по окрестностям. Стояла тишина, лишь отрывки многоустого и шумного лягушачьего хора, доносившиеся с торфяных болот из чащи леса, возмущали тишину бодрыми и веселыми мажорными аккордами. Где-то вдалеке громко прокричала ночная птица и, опустившись на разлапистую ветку старой ели, затянула грустную песню, от которой защемило сердце. Я слушал, наслаждаясь ночным воздухом, свежим и подслащенным нежным таинственным благоуханием распускающихся ночью цветов. Птица вдруг метнулась ввысь и скрылась в черных кронах деревьев, но еще долго в ночи слышались тоскливые трели ее печальной песни.

Я глубоко вдохнул и задумался о нашем с Анной пребывании в деревне. Отдых здесь откровенно был мне уже не в радость: странные происшествия и подозрения домочадцев на счет кем-то подложенного куска стекла вызывали беспокойство и желание поскорее уехать.