Соль и сахар

Субботним вечером, в тот день, когда мама должна была обслуживать крупнейшее мероприятие в истории «Соли», перед пекарней паркуется старенький «Фиат уно» винного цвета.

Я вижу его из окна своей спальни.

Из машины выбирается донья Клара, на заднем сиденье сложены коробки и багаж. Набросив на плечи легкую шаль, она стучит в нашу парадную дверь своей тростью. Рабочее время давно прошло, но мама не спит из-за своей бессонницы и сразу же открывает дверь.

Донья Клара, похоже, торопится. Она не хочет заходить внутрь.

Один взгляд на машину старой бабушкиной подруги, и мама заливается горькими слезами. Настолько бурными, что я зажимаю рот рукой, мое зрение затуманивается от собственных слез. Потому что мама никогда так не плакала. Она всегда сдерживает свои чувства, но на этот раз она позволяет себе рыдать. Я слишком напугана, чтобы спуститься вниз. Я больше не вынесу печальных новостей. Не могу больше прощаться.

– Кто присмотрит за Изабель? – слышу я слова стоящей на тротуаре доньи Клары. – Эту беспечную девчонку никто не возьмет на работу. Она вечно мечтает об актерах теленовелл и позволяет подгорать растительному маслу. Это моя вина, что я не была с ней построже. Я плохо ее учила.

– Изабель трудолюбива благодаря тебе, – говорит мама. – И я бы наняла ее в мгновение ока, если бы только могла.

Донья Клара нежно гладит ее по щеке.

– У тебя сердце твоей матери. – В ее глазах внезапно появляется страх. – Элис, ты хорошо боролась. Все мы боролись. Но больше ничего не остается делать. Посмотри на меня. Я переезжаю к младшему брату в Сан-Паулу. Он говорит, что позаботится обо мне, но едва ли сам о себе может позаботиться. – Она сжимает свою трость, тяжело на нее опираясь. – Моя двоюродная сестра Яра – упрямица. Она остается. Но я даю ей один месяц, и она тоже присоединится к нам.

– Без тебя Олинда уже не будет прежней, – говорит мама.

Глаза доньи Клары блестят от слез, когда она смотрит на дома, как будто пытаясь запомнить наш район. Я прячусь за занавесками, чтобы меня не заметили. Когда я снова выглядываю в окно, она возвращается в свою машину.

– Прими их предложение, пока еще не поздно, – убеждает она маму и кивает в сторону «Сахара». – Пока они не воспользовались шансом, потому что, если и когда это произойдет, вы с Лари останетесь ни с чем. Джульетта не для того проводила свои дни на этой кухне, чтобы в конце концов погубить своих девочек. – Она высовывается из окна и сжимает мамину руку, и они не отпускают друг друга до последней секунды. – Присмотришь ради меня за Изабель? У этой глупой девчонки нет никого на всем белом свете.

– Я буду заботиться о ней, как о своей собственной дочери, – обещает мама.

Донья Клара уезжает, двигатель ее машины дребезжит и фыркает.

Я смотрю вслед задним фонарям, пока они не исчезают.

37

СРЕДА, 15 ИЮНЯ

После промежуточных экзаменов занятий нет, и я вру маме, говоря, что мои учителя проводят консультации. Вместо этого я встречаюсь с Педро на кухне кафетерия, чтобы поработать над нашим пирогом. После того как мы рассказали Виктору и Синтии, что хотим выступить против «Сделок», они иногда присоединяются к нам, чтобы попробовать на вкус результаты.

В другое время, как, например, сегодня, здесь только Педро и я… Хотя мы должны ограничивать наше общение кухней в школе, становится все труднее и труднее прощаться с ним в конце дня. Я жажду быть рядом с ним. Каждый миг.

Я даже жажду его раздражающей ухмылки всезнайки, когда он приносит кокосовый хлеб, который испек в «Сахаре», и на вкус этот хлеб напоминает мне идеальное, беззаботное утро.

– Однажды я сделаю так, что ты станешь такой же, как и я, сладкоежкой, – говорит он.

И прежде всего я жажду тепла его тела. Когда мы сидим вместе на пустой парковке после выпечки, плечом к плечу. В течение одного восхитительного часа, прежде чем отправиться домой, мы вдвоем отвлекаемся на случайные вещи. Просто разговариваем. И – никакой вражды. Никаких «Сделок-Сделок». Никакого неудачного кейтерингового заказа. Никаких тревог о кулинарном конкурсе. Просто два новых друга, которые стремятся больше друг друга узнать.

Так я узнаю́, что он не может смотреть фильмы ужасов, потому что терпеть не может, когда его пугают.

Он – трекки[79]. Ног – его любимый персонаж, потому что Ног работал в баре своего дяди точно так же, как Педро работает в пекарне своего дедушки.

И он немного более сентиментален, чем ему нравится признавать.

Сегодня днем он небрежно передает мне открытку. Не могу в это поверить, но это запоздалая открытка на День святого Антония. Не одна из тех открыток в форме сердечка, которыми обмениваются парочки, но одна из тех, что отмечают зарождающуюся дружбу.

– Я не смог отдать это тебе в понедельник, – бормочет он, глядя в сторону. – И вчера. Остальные были рядом, и вы с Виктором не переставали болтать о видео в Сети. Я… не хотел, чтобы они… ты знаешь…