Соль и сахар

– Смотри! Ты такая талантливая! – говорю я, но мама закрывает блокнот. – Я знаю, что ты мечтала заниматься дизайном одежды. Так вот почему бабушка сочла нужным сказать тебе, чтобы ты отказалась от «Соли»? Потому что она хотела, чтобы ты наконец стала свободной и нашла свой путь? Мама, ты можешь открыть ателье, если захочешь. Только не продавай «Соль». Я бы хотела позаботиться о здешних делах, когда закончу учебу. Позволь мне позаботиться о «Соли». Просто позволь мне…

– Ларисса, нет, – прерывает она. – От этой пекарни одни неприятности. Я не была бы хорошей матерью, если бы позволила тебе унаследовать убыточный бизнес. Кучу долгов. Я цеплялась за «Соль» столько, сколько могла, но сейчас мы можем потерять все, а я не могу оставить тебя ни с чем.

– Но я…

– Тебе нужна финансовая стабильность. Это предложение от «Сделок» – наш единственный вариант. И тогда мы начнем нашу жизнь заново. Ты будешь первой Рамирес, которая поступит в университет!

Сегодня мама излила мне свое сердце. Сейчас нет смысла скрывать правду.

– Я не хотела тебе врать, – начинаю я, – насчет консультаций. Насчет кулинарного клуба. Я не знала, как тебе сказать… Но я не хочу изучать экономику. Не хочу быть бухгалтером. Это были папины мечты. Мои – совсем другие. Я хочу поступить в Гастрономическое общество и стать пекарем. И я хочу позаботиться о «Соли». И я… я хочу, чтобы ты дала мне шанс все исправить, – умоляю я, и мой голос звучит так грубо из-за всех секретов, которые я от нее скрывала. – Я бы хотела… Я бы хотела, чтобы ты поддержала меня.

Мама выглядит такой усталой.

Я жду, что она начнет кричать, что знает, что для меня лучше. Я жду, что она разочаруется. Но вместо этого мама меня обнимает. И этот жест настолько внезапен, что я застываю как статуя.

– Я люблю тебя, – говорит она. – Я – твоя мама. Я всегда буду тебя поддерживать.

Когда у меня вырывается первое рыдание, я с трудом могу поверить, что оно принадлежит мне. Я издаю ужасный гортанный звук в ее объятиях. И вдруг окружающая меня каменная стена рушится. Мне кажется, что моя грудь вот-вот взорвется, когда я пытаюсь сдержать слезы, но они сильнее меня. Дрожа, я утыкаюсь в мамино плечо.

Она обнимает меня крепче.

Я так долго ждала этих объятий. Объятий, которых не стало несколько месяцев назад в больнице, когда сказали, что бабушка не поправится. Объятий, которых не было, пока мы наблюдали, как распространяется бабушкина болезнь. Объятий, которых не было на кладбище, когда бабушкин гроб засыпа́ли подсолнухами. Объятий, которых не было, когда мы вернулись в «Соль», только мы двое, напуганные тем, что нам нужно продолжать жить без бабушки.

– Я тоже тебя люблю, – отзываюсь я. – Я так по тебе скучала.

– Я не ожидаю, что ты поймешь мои причины, но я все это время держала тебя подальше от кухни, потому что не хотела, чтобы тебе было так же больно, как мне. Как было больно твоему отцу. Я просто не рассчитывала на то, что ты, ну… окажешься слишком похожа на внучку своей бабушки. И я думаю… Я больше не буду тебе мешать. Я не собираюсь мешать девушке с северо-востока научиться готовить хотя бы кускус.

– Что? – У меня бешено колотится сердце. – Ты меня научишь?

– Если ты серьезно относишься к кулинарной школе, как ты думаешь, они примут тебя, если ты даже не умеешь готовить кускус?

Я улыбаюсь.

– Я дочь своей матери.

Мама сквозь слезы одаривает меня улыбкой. Это похоже на начало окончательного наведения мостов. Она берет пакет с кукурузным кускусом и протягивает его мне.

– Итак, секрет приготовления рассыпчатого кускуса заключается в том, что…

Внезапно все погружается во тьму.

– Что случилось? – Меня захлестывает паника.

– Уведомление об отключении.

В темноте, которая обрушивается на «Соль», мечтам и надеждам словно не остается места.

По тому, как мама хватает спичечный коробок и дрожащими руками зажигает несколько свечей, я чувствую ее беспокойство за мое будущее. Она выглядит такой испуганной и смущенной, когда поворачивается, чтобы вывести меня из кухни.

– Я не могу позволить тебе унаследовать обанкротившуюся пекарню. Построй себе будущее в другом месте, filha. А об этом месте забудь. – Ее голос звучит сдавленно от слез. – И я тоже постараюсь забыть о нем. В пятницу я пойду на встречу в «Сделки-Сделки».

Я никогда не смогу забыть «Соль», даже если попытаюсь. Я зашла слишком далеко, чтобы сейчас сдаваться, поэтому упираюсь изо всех сил.

– Ты можешь показать мне, как готовить кускус? – спрашиваю я.

– Я продаю «Соль», Лари, – еще решительней повторяет мама. – Я не мешаю тебе ходить в кулинарную школу, но на эту пекарню больше нет надежды. Я не позволю тебе утопить свое будущее в долгах.

– Пожалуйста! – настаиваю я. – Просто научи меня готовить.

– Лари… хорошо, – сдается мама.

Дрожащими руками она ведет меня в полумраке, показывая, как готовить кускус в маленькой пароварке на газовой плите. Когда по кухне распространяется аромат кукурузы, мама притягивает меня в объятия. И я понимаю, что я не одинока. Не только потому, что я с мамой, но и потому, что бабушка и прабабушка тоже здесь.