Соль и серебро

– Да, знаю. – Я смотрю вниз. – Но я должна. Это моя закусочная. Это моя Дверь. Это была моя вина – во всяком случае, отчасти. Я не остановила Аманду, когда она накладывала свои дурацкие призывные чары. Я не… – Я прерываюсь.

Теперь я совсем другая по сравнению с той, что была, когда это все началось, и теперь я понимаю, несмотря на свое нытье по поводу того, чего я не делала, что это вовсе не моя вина. Я не виновата ни в чем, и я не должна принимать на себя всю ответственность.

Однако я все равно чувствую себя дерьмово.

– Это вовсе не твоя вина, – говорит Райан, словно читая мои мысли. Он улыбается мне – бело-голубая вспышка в свете Двери – и встает. – И ты… справляешься очень хорошо. – Он поправляет шляпу и опускает поля так, чтобы я не видела его глаза. – Пора двигаться дальше.

Я поднимаюсь и глубоко вдыхаю сильно пахнущий мятой воздух.

– Я готова.

Я вовсе не готова. Я хочу вздремнуть. Съесть шоколадку. Хочу обратно в закусочную. Дон, наверное, думает, что мы с Райаном где-нибудь в любовном гнездышке занимаемся любовью. Близко к правде, но недостаточно близко.

Синяя Дверь ведет в пещеру. Заметьте: я не вхожу в Дверь первой, потому что, хотя могу справиться со многими вещами, я (в большинстве случаев) не тупая и кривая моей успеваемости пока еще пологая.

Когда я вхожу следом за Рокси, демонов не видно. Но… здесь жутко, страшнее, чем в скалах, страшнее, чем где бы то ни было, потому что здесь все выглядит так по-человечески. Стершийся до гладкости пол, стены, выбитые в пещере стены. Факелы в настенных канделябрах, горящие оранжевым огнем. Имею в виду, это обычный огонь. Он оранжево-желтый, как нормальный огонь. Он слегка мигает. Это нормально, здесь все нормальное, напоминает парк развлечений. Обычное.

Это пугает меня до смерти.

Я совершаю очередное представление с добровольно отданной кровью; следующая Дверь довольно далеко, но нам хотя бы не надо туда карабкаться. Паучьи лапки Кристиана стучат по каменному полу пещеры, когда мы идем. Сапоги Райана глухо стучат, а ботинки Рокси вообще не слышны. Мои туфли шаркают.

Стэн обут в теннисные туфли. Он хромает, но нам сильно повезет, если мы сможем выбраться из этих пещер, не вступая в схватку.

– Элли, я хочу есть, – говорит он, и его голос хриплый, слишком низкий и скрипучий. – Я очень, очень хочу есть.

– Скоро будет еда. – Я пытаюсь говорить убедительно, но уверена, что голос у меня испуганный.

Мы проходим мимо комнаты. Заглянув внутрь, я вижу, как огонь отражается на инкрустированной хрусталем стене, как в огромной люстре. Мило. Мы идем дальше, и появляется еще одно помещение. Кажется, там пусто, только огонь и родник вдоль дальней стены. На краю родника балансирует жестяная кружка, полная воды, манящая взять ее и выпить. Я собираюсь войти, но это же Ад. Я полагаю, что, если глотну из этой чашки, все шансы за то, что мне откусят лицо.

– Минос? – бормочет Райан, и Рокси хлопает его по плечу.

Он не обращает на нее внимания и продолжает бормотать, и я слышу в голосе шепот, похожий на голос Райана. Я разговаривала со своим внутренним голосом, но в последнее время почти не слушала, и мне ужасно любопытно. «Однажды я видел этот фильм, – думает он, – что там было? Руки, держащие факелы, чудовище в конце коридора? Всегда чудовища. Эти Ады – мои воспоминания? Ад – это то, что ты приносишь с собой. Я принес…»

Его голос умолкает, и вместо слов я вижу… Вижу себя. Сверху, краснеющую и обнаженную и даже почти красивую. Воспоминания Райана. Я открываю глаза – я даже не заметила, что я их закрыла, я теряю очки на поле экстрасенсорики, и все останавливаются и смотрят на меня.

Райан громко говорит:

– Держись подальше от моих мыслей, Элли.

– Тогда поговори со мной, – прошу я и ненавижу, как отчаянно это звучит, но мне хочется немножко человеческого общения, общения вслух, не наполненного многозначительностью мира смерти. – Поговори со мной, пожалуйста.

– На скалах ты не могла дождаться, чтобы я заткнулся, – поддразнивает он.

– Пожалуйста, Райан. – В смятении мой голос ломается посреди его имени. – Пожалуйста.

– Райан! – резко говорит Рокси.

– Пойдем рядом, Элли, – предлагает он, и я обхожу Кристиана, чтобы подойти к Райану.

– Расскажи мне об именах, – прошу я. Я беру его под руку.

Львица и Иштар улыбаются мне одобрительно, и с каждым шагом львица легко трется об меня. Я опускаю свою новоисцеленную руку. Львица большая, так что моя рука ложится ей на спину, и я чувствую себя более уверенно.

– Имена… волшебны. – Райан кладет свою руку поверх моей. Она теплая и сухая и держит меня. —

Это часть тебя, как кровь. Если демон или ведьма завладевают частью тебя…

Я хмурюсь:

– Это опять магия части и целого? Как с солью?

Он кивает:

– Они связаны. Делать что-то с частью тебя – то же самое, что делать что-то с тобой. Так что имена, подлинные имена… Это то, что хочешь защитить.

– Значит, у каждого есть два имени?

– Нет, не у каждого. Только у тех, кто знает. Вот почему охотники говорят: «Зови меня…» – а не «Меня зовут…». – Он делает паузу, но я не позволяю ему продолжить:

– Я произнесла свое имя перед Дверью.