Солдат Берии. 1418 дней в рядах войск НКВД по охране тыла Красной Армии

Десять, двадцать, тридцать минут не умолкает гром. Не умолкает, а нарастает. Тысячи, десятки тысяч снарядов, мин и бомб — раскаленный металл обрушивается сейчас на головы фашистских захватчиков. Что с ними сейчас происходит там, едва ли кто скажет, но ясно одно — после такого огневого удара гитлеровским генералам трудно рассчитывать на твердость обороны и морального духа солдат.

Ствольная и реактивная артиллерия сделала короткую паузу, а мне все кажется, что еще ниже надо пригнуть голову, потому что снаряды шли через нас. А там, куда летели эти снаряды, все еще плещется кипящий металл домен и мартенов моей страны.

— Ну, гитлеровцы, дождались! — выкрикнул кто-то возле моего уха.

Я оглянулся. Справа и слева стояли мои товарищи по заставе. И никто, кажется, не заметил, что все мы, кроме лейтенанта Стадника, стоим в одном белье.

— Приготовиться к погрузке на машины! — последовала команда.

Теперь действия наших подвижных застав и всего отряда пограничников стали отмечаться, как нам сказали, в донесениях штабов дивизий, корпусов и армии. Знали о нас и в штабе фронта: выловлено столько-то диверсантов, разоружена группа неизвестных лиц, поймано столько-то вражеских лазутчиков и бывших полицейских. Так называемые диверсанты — враги невидимой линии фронта — нередко сдавались одиночками и группами без особого сопротивления, сами расстреливали своих главарей, и лишь самые отъявленные преступники, боясь суровой кары за совершенные злодеяния, и агенты гитлеровской разведки продолжали скрываться и сопротивляться, нанося смертельные укусы нашим людям. Они кусались, как гадюки, которым наступили на хвост.

Именно на след такого преступника напала наша застава. С небольшой группой он действовал под кличкой Болотный Лунь.

Какое-то время нам не удавалось выяснить, какие конкретные задачи ставит Болотный Лунь перед своими сообщниками. Но вот один из членов этой группы, потрясенный мощью огня нашей артиллерии и захваченный нами, дал любопытные показания, Он сообщил, что ему были выданы: винтовка с оптическим прицелом — из нее можно вести прицельный огонь до восьмисот метров; патроны с пулями, имеющими синюю головку и два зеленых пояска — пули начинены сильным ядом, и человек гибнет даже от касательного ранения; дорожная мина с магнитным приспособлением — мина «персональная», срабатывает без осечки под заранее избранной машиной.

— Против кого конкретно все это? — стали добиваться мы у инженера отряда.

И винтовка, и пули, и мина были выданы для охоты за одной целью — за человеком, который возглавляет фронт…

Услышав такой ответ, я как бы вновь увидел генерала, который так заразительно хохотал, когда Николай Москвин сказал ему, что грязь на войне сама к солдатам липнет — «такова истина». Теперь я вижу высокий лоб командующего войсками фронта, мягкие черты лица, теплый взгляд с искоркой иронии и доброты… Его персональный броневик, автомашину. Значит, Болотный Лунь подобрал «охотника» и вооружил его снайперкой, ядовитыми пулями, магнитной миной против генерала Рокоссовского…

Правда, этот «охотник» не применил выданного ему оружия и предпочел сдаться пограничникам, но успокаиваться нельзя. А вдруг этот Болотный Лунь вооружил такими средствами двух-трех диверсантов?.. Плюс дублеры! Нет, долой отдых, долой успокоение и благодушие… За спиной теперь уже четырех фронтов — 1-го Прибалтийского, 1, 2 и 3-го Белорусских — укрывается опасность, она может прервать жизнь тем, кто ведет доблестные войска этих фронтов.

А сводки в эти дни поступали одна за другой радостные. Но кроме сводок работал беспроволочный солдатский телеграф: большую петельку закидывают наши генералы на шею немецких войск в Белоруссии. Так сказали мне солдаты санитарного поезда, остановившегося на полустанке, где наше отделение патрулировало переезды и дорогу к штабу фронта. Вскоре солдатский вестник о «петельке» расшифровался так: в районах Витебска, Могилева, Бобруйска наши войска окружили крупную группировку противника, закрыв ей путь отступления на запад.

В те дни часть нашего отряда погрузилась в эшелон и 6 июля высадилась в Минске. Основные силы отряда прибыли в Минск 1 августа.

Город лежал в развалинах. На уцелевших зданиях саперы вывесили щиты с надписью «Заминировано». На улице Ленина, по которой продвигался отряд, не было ни одного живого места — под ногами щебень, битое стекло и мягкий от пожаров асфальт. Я шел опустив голову, старался не смотреть на изуродованный город. Сотнями лет строили люди эти улицы. И вот за несколько дней все разрушено. Города нет. Какая жестокость! Что творят гады фашисты!