Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном

Конечно, ничего особенного в моем выступлении не было. Но, как видно, не понравилось упоминание о культе личности. Могли не понравиться рассуждения о недостатках в экономической науке, в организации производства и управления социалистическими предприятиями, об отсутствии системы подготовки руководящих кадров и другие…

Предложения и прослушивания

Мое выступление как-то выпадало из наметившейся тенденции к чрезмерному восхвалению наших успехов. Мне сразу же дали почувствовать, что за это придется платить. Ранее планировалось, что мне будет поручено вести одно из заседаний съезда. Это считалось очень почетным. Меня этого лишили.

Накануне съезда Брежнев доверительно шепнул мне, что будет предлагать мою кандидатуру в состав нового руководства ЦК. Учитывая все обстоятельства, я не поверил ему. Меня и первого секретаря Ленинградского обкома партии Василия Сергеевича Толстикова даже посылали фотографироваться в ходе съезда в то фотоателье, где делали портреты будущих вождей партии. Я не пошел и рекомендовал Василию Сергеевичу не делать этого. Но он меня не послушал и ошибся. Я-то понимал, что все это игра, что Брежнев меня и близко не допустит к политбюро. И я оказался прав и в отношении себя, и в отношении В. С. Толстикова.

После съезда Брежнев перешел к более активным действиям. Вскоре неожиданно в личном разговоре он предложил мне перейти в МИД первым заместителем к министру иностранных дел А. А. Громыко. Предложение не носило обязательного характера, поэтому я отказался, сославшись на то, что не знаю дипломатической службы.

Дальше – больше. Дело дошло до того, что в мой служебный кабинет были поставлены подслушивающие устройства, а дома для этой цели использовались телефонные аппараты. Доказательств было более чем достаточно. Приведу лишь такой факт.

12 декабря 1966 года открылся пленум ЦК КПСС. Главная тема – о международной политике СССР и борьбе КПСС за сплоченность коммунистического движения. В первый день мы прослушали доклад Брежнева по основной теме, а также доклады Байбакова – о плане развития народного хозяйства страны и министра финансов Гарбузова – о государственном бюджете на следующий, 1967 год.

Вечером ко мне домой зашел мой старый друг, профессор МВТУ. В разговоре были затронуты острые политические проблемы, поэтому я предложил сесть подальше от телефонов. Мой друг усомнился по поводу того, что могут прослушивать телефонные разговоры членов ЦК КПСС. Тогда я провел такой эксперимент. Мы прошли в кабинет, сели поближе к телефону кремлевской связи, и я стал рассказывать о первом дне работы пленума ЦК. Сказал, что «Леонид Ильич сделал замечательный доклад, дал глубокий анализ международного положения» и так далее и все в том же духе. Прошло примерно 20–25 минут. Раздался звонок правительственного телефона. Брежнев:

– Коля, ну как пленум? Как мой доклад?

Я повторил то, что сказал ранее.

– Может быть, ты выступишь завтра? – неожиданно предложил он.

– Охотно выступлю, – тут же согласился я.

В общем, поговорили мы с ним минут пять. Леонид Ильич был приветлив, а мой друг несказанно удивлен.

Опять «не в струю»

На следующий день началось обсуждение докладов. Я выступал вторым, после Д. А. Кунаева.

В своем выступлении я выразил удовлетворение по поводу того, что вопросы внешней политики вновь стали обсуждаться на пленумах ЦК.

«В недалеком прошлом, – сказал я, – международные проблемы не обсуждались пленумами даже тогда, когда возникали чрезвычайно сложные положения, которые требовали проявить особую осмотрительность, исключительную ответственность за принимаемые решения».

Я напомнил пленуму о венгерских событиях 1956 года, когда с Центральным комитетом не посоветовались относительно намечаемых серьезных акций, а также о Карибском кризисе, когда США продиктовали нам некоторые требования, которые пришлось принять в ущерб престижу нашей страны.

Я с удовлетворением отметил, что теперь политбюро, следуя линии октябрьского (1964 года) пленума ЦК, проводит курс на повышение роли ЦК и теперь пленум собирается действительно для делового коллективного обсуждения коренных проблем партии и государства.

Далее я остановился на политике Китая и, естественно, употребил весь арсенал слов, которыми тогда клеймили Китай. «В связи с этим, – говорил я, – исключительно важной является необходимость успешного развития восточной части страны. Конечно, делать это следует на прочной экономической основе. Следует вспомнить тридцатые годы – Комсомольск-на-Амуре, освоение целинных земель. Надо без лишней шумихи поднять нашу славную молодежь, комсомол на это большое дело. Надо убедить их, что сейчас развитие восточных районов не просто романтика и не только экономическая потребность, а нечто более важное и необходимое для Родины».