Солдаты льда

Было ясно, что ее похитители не понимали, что их пленница понимает каждое слово их гортанного языка — это были знания, полученные ею за годы работы охотницей. И она не собиралась им этого говорить. Возможно, это было единственное преимущество, которое она могла получить, так что пока лучше было скрывать свои знания. Изо всех сил стараясь прикинуться дурочкой, Мартина подождала, пока утихнут последние смешки.

— А огни на высоком льду? — спросил коротышка, кивнув в сторону гребня. — Мы подойдем ближе?

Тот, что был с непокрытой головой, его тонкий белый мех развевался на ветру, покачал головой из стороны в сторону. — Мы пришли охотиться, а не смотреть на разноцветные огни. Сейчас у нас хорошее дело. Мы уходим. Против решения старого гнолла не было никаких споров, и Мартина могла сказать, что он этого и не ожидал.

Группа быстро спустилась, их острое ночное зрение позволяло им легко передвигаться в темноте. Мартина, чьи связанные руки мешали ей сохранять равновесие, не видя тропинки в темноте, спотыкаясь, шла вперед, стараясь не отставать. Ни один из гиеноподобных людей ни разу не замедлил шага и не проявил беспокойства за борющегося с движением человека. Каждое скольжение и падение вознаграждалось резким рывком или толчком, чтобы вернуть ее на прежний курс, огонь в плече возобновился.

Даже при их головокружительном темпе сквозь звездную ночь Мартина пыталась замечать их путь. Это было внимание к деталям, рожденное привычкой. Изгибы сугроба, повороты их тропы, даже скрежещущие сдвиги осыпающегося снега под ее ногами были подобны островкам реальности в кошмарном море льда. Осыпь, на которой они находились, не была свежей. Она могла сказать это по тому, как ветер лепил снежные глыбы, и по покрытым жесткой коркой сугробам, которые гнездились во впадинах. У подножия, где склон сужался, тропинка пересекала ледяную ленту, которая привела рейнджера в замешательство. Даже в звездном свете она сияла кристальной чистотой, отражая ночь в гладкой ряби на своей поверхности. Она должна была быть неровной и потрескавшейся, каким бывает лед, когда он нагревается и замерзает, но она могла представить эту ленту только в виде текущей реки.

Она также заметила, что во льду было что-то такое, что пугало гноллов. Их быстрый шаг прервался, когда они приблизились к его краю, и перешли его почти осторожно. Глаза самых близких к ней людей были полны страха, они постоянно переводили взгляд друг на друга, словно ожидая какой-то скрытой опасности. Как только они сошли со льда, напряжение спало так же быстро, как и возникло.

По лающему зову вожака стая бросилась через заснеженную морену у подножия ледника. Они последовали по извилистой морене прямо в лес, двигаясь по хорошо утоптанной тропе, которая прорезала снег глубиной по пояс.

В темноте, скрываемой ветвями, у Мартины не было возможности что-либо увидеть, и поэтому она не имела четкого представления о том, где они находились, когда стая, наконец, обогнула густые заросли и вырвалась на мерцающую поляну. Пять темных арок примитивных длинных домов приютились на опушке леса. Воздух наполнился запахом соснового дыма и горелого мяса.

— Харрруу! — взвыл вожак стаи, прежде чем выйти на поляну. Глубокий горловой вой смешался с эхом. Удовлетворенная, стая поспешила по утоптанному снегу, мимо холодных кострищ и занесенных снегом куч дров к самому большому из длинных домов — арке из гнутого дерева, обтянутой берестой и кожей, которая хлопала на ветру, словно приветствуя охотников призрачными аплодисментами.

Вожак распахнул дверь из толстой шкуры и рявкнул Мартине, чтобы она заходила внутрь. Она споткнулась о порог, и гнолл толкнул ее, ошибочно приняв падение за нерешительность. Внутренняя занавеска была отдернута в сторону, высвобождая густой поток влажных запахов — смесь кожи, крови, дыма, плоти, березы и пота. Приглушенное рычание, вырвавшееся из множества глоток, приветствовало ее появление.

Домик был наполнен теплыми желтыми отблесками огня, которые заставили Мартину моргнуть. Длинный зал был задрапирован мехами и шкурами. Работа была выполнена небрежно. Покрытия не всегда совпадали, оставляя открытым каркас из плетеных веток, которые образовывали арку длинного дома. Черепа и рога лося свисали с арки в качестве жутких украшений, рядом с черными от сажи полосками вяленого мяса. Общее впечатление было похоже на заплесневелый подвал. Рейнджер могла догадаться, что остальная часть конструкции домика состоит из слоя сосновых веток для изоляции, покрытых внешней оболочкой, которую она уже видела.

— «Это место — трутница, ожидающая искры», — эта мысль нервно пришла в усталый разум Арфиста. Возможно, это было вызвано источником свечения — длинной траншеей для костра, вырытой в дальнем конце хижины и заполненной до краев тлеющими углями.