Солдаты льда

Темнота зашуршала, и из ее периметра появился говорящий. Когда существо приблизилось, его черты проступили из мрака. По первому впечатлению Мартины оно было похоже на скелетообразную пародию на живое существо, даже на себе подобных. Он казался истощенным, с впалой мордой и костлявыми впадинами вместо глаз. Горчично-коричневая кожа туго обтягивала твердые выступы, в то время как клочья меха свисали тягучими комками с его длинной челюсти. В отличие от остальных в хижине, незнакомец был одет теплее. Рваные уши торчали из прорех в грязном шарфе, обернутом вокруг его головы. Похожие на бинты повязки покрывали его руки, обвиваясь до самых когтистых кончиков пальцев. Кожаные ремни, поблескивающие красным оттенком в свете костра, перекрещивались и наматывались друг на друга, чтобы удерживать лохмотья на месте. Там, где ремни пересекали тыльную сторону рук гнолла, они блестели  серебром шипов. Широкие темно-коричневые поперечные ремни охватывали его костлявую грудь. Каждый ремень был украшен металлическими заклепками и вышивкой бисером в виде грубых рисунков птиц, волков и других символов, которые Арфистка не смогла идентифицировать. Они колыхались в колеблющемся свете хижины, как живые существа. На его худые плечи был наброшен грязный плащ из медвежьей шкуры. Несоответствие его одежды выделяло его из толпы зверей.

Гнолл почти нерешительно вышел вперед, на свет. Как и в случае с Мартиной, стая расступилась перед ним, отступая с каждым его шагом.

На краю ямы для костра, недалеко от того места, где стоял Хакк, претендент остановился. Его черные губы растянулись на длинной морде в жестокой улыбке. С такого расстояния Арфистка могла видеть, что половина его подтянутого лица была покрыта татуировкой. Два пурпурно-черных шрама расходились от одного глаза —  первый клином прорезал линию спутанных волос, другой тянулся по всей длине морды.

Взмахом одной длинной руки новоприбывший сбросил с себя тяжелый плащ из медвежьей шкуры. Он с глухим стуком упал на землю позади него.

— Возможно, ты не захочешь слушать мой совет, но труп не скажет — ни правды, ни лжи.

— Это ложь о другом существе на льду, могучий вождь. Мы рассказали тебе правду о том, что произошло. Больше на льду никого нет. Брокка подошел ближе к Хакку, перегнувшись через плечо, чтобы прошипеть эти слова.

Вождь воспринял это как намек. — Ты сомневаешься в словах Брокка, «Ворд Мейкер»?

— Я уверен, что Брокка видел то, что он видел.

— «Умно», — подумала Мартина. Его ответ уклонился от вызова вождя. Что еще лучше, ей начинало казаться, что «Ворд Мейкер» хочет заполучить ее живой. Колесо Тиморы, казалось, поворачивалось обратно в ее пользу.

— Значит, она ничего не знает и бесполезна для нас. Мы убьем ее ради мяса.

Арфистка видела, что ее шансы снова изменились, и отказалась хранить молчание о своей собственной судьбе. — Брокка не видел существо смерти… дьявола. Дьявол охотится на всех нас.

Едва она закончила эти слова, как вождь откинул голову назад и разразился хором лающих воплей, которые звучали как смех. Стая хранила молчание всего мгновение, прежде чем молодые псы начали насмешливо тявкать. Шутка росла по мере того, как они с диким восторгом барабанили по земляному полу.

— Это наша долина. Сюда не приходит никто, кто не боится «Паленого Меха». Пусть этот дьявол придет, если он не боится нашей мощи. Хвастовство Хакка вызвало разрозненные возгласы одобрения, когда барабанный бой в вигваме затих. Затем он снова повернулся лицом к Мартине. — Что касается тебя, то ты будешь мясом в наших котлах. Вождь вытащил из ножен изогнутый костяной нож.

— Стыдно убивать такую добычу, Хакк, Убийца Лосей, — сказал тот, кого звали «Ворд Мейкер», кивая в сторону женщины. Уже приготовившись к смертельному удару, Мартина напряглась еще больше, гадая, что же задумал гнолл.

— Я не боюсь, нехватки мяса для нашего племени, — продолжил «Ворд Мейкер» так тихо, что почти шептал. — Ты великий охотник и выведешь нас на хорошую дичь. Тебе не нужно убивать этого тощего человечка ради наших котлов. Позволь ей жить, и мы заберем у нее человеческие секреты.

Хакк покачал головой. — Люди слабы. Они ничему нас не учат. Она будет просто еще одним ртом, который нужно кормить.

— Но подумай о славе, которую ты приобрел бы, имея в своем вигваме пленника-человека. Во всех племенах с уважением повторяли бы твое имя у своих костров.