Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боев, страданий и смерти

«Умереть достойно», особенно во второй половине войны, стало программой преемника Редера гросс-адмирала Дёница. Когда он узнал, что командир подводной лодки U-331 капитан-лейтенант Ханс Дитрих фрайгерр фон Гизен-хаузен в ноябре 1942 года в беззащитной позиции, чтобы сберечь свой экипаж, стал размахивать белым платком перед атакующими самолетами, то резко отреагировал на это. Такое поведение, по его мнению, было неправильным, и он грозил привлечь командира к ответственности после возвращения из плена. «В Кригсмарине не должно оставаться никакого сомнения в том, что демонстрация белого флага, так же как и спуск флага, означает позорную сдачу не только команды, но и корабля или лодки, а также разрыв со старыми солдатскими и морскими основами: «Лучше погибнуть с честью, чем спустить флаг». Командир должен был, использовав все боевые средства, затопить свою подводную лодку вместо того, чтобы приближаться к африканскому побережью для повышения шансов спасения для экипажа.

Офицеров необходимо воспитывать в непременной твердости, с мыслью, что честь флага стоит выше жизни отдельной личности. Демонстрации белого флага для германского военно-морского флота нет ни на море ни на суше» [729].

Отказ от капитуляции военно-морских кораблей был уже феноменом конца XIX века и во время первой половины XX века имел место почти во всех крупных флотах мира [730]. В Германии это поведение еще во время Первой мировой войны благодаря картине Ханса Бордта «Последний» стало образцом для подражания. Сюжетом для нее послужила сцена морского сражения у Фолклендских островов в декабре 1914 года, когда матросы на перевернувшемся крейсере «Нюрнберг» якобы держали перед британскими кораблями германский флаг, пока не погибли в волнах [731].

Во время Второй мировой войны командование флота культивировало борьбу до последнего патрона особым способом. Еще в конце марта 1945 года, к удовлетворению Дёница, Гитлер говорил, что крепости на Западе в первую очередь должны поручаться морским комендантам, «так как уже много крепостей было потеряно, но еще ни один корабль не погиб без того, чтобы сражаться до последнего» [732]. И даже в своем политическом завещании он указал на то, что сущность чести немецкого офицера, к которой надо стремиться, — в том, что «сдача территории, или города невозможна, и что при этом фюрер здесь идет впереди ясным примером самого верного выполнения долга до самой смерти» — на флоте уже была достигнута [733].

На самом деле и здесь возникает вопрос, что в этом было желанием и что — реальностью. В военно-морских силах в Северной Франции весной 1944 года часто издавались приказы и обращения, в которых выводилось решающее войну значение предстоящей высадки и требовалось вести «последний» бой. Дёниц даже предложил, чтобы подводные лодки, в случае необходимости, всплывали и самоубийственно таранили десантные суда противника [734]. Но все это осталось лишь красивыми словами. На практике Дёниц приказывал действовать осторожно и направил в пролив только те подводные лодки, которые имели хотя бы половину трезвого шанса на успех. О таранах речи больше не шло. Самопожертвование было оставлено мелким боевым группам. Здесь были собраны всевозможные наскоро придуманные и вряд ли технически зрелые образцы вооружения. Управляемые человеком торпеды, взрывающиеся катера и — с 1945 года — двухместные подводные лодки. Потери пилотов торпед были огромными и не шли ни в какое сравнение с результатами их применения. О духе самопожертвования молодых матросов говорил даже японский посол Осима, сравнивший их поведение с действиями летчиков-камикадзе [735].

Точная оценка обстановки на море показывала, что на самом деле и здесь практика была более амбивалентной, чем об этом заставляют думать последние радиограммы. Когда 27 мая 1941 года в Восточной Атлантике был пото-плен линкор «Бисмарк», адмирал Лютьенс дал радиограмму: «Мы сражаемся до последнего снаряда. Да здравствует фюрер». В действительности, «Бисмарк» сражался до тех пор, пока не вышла из строя тяжелая артиллерия. Из 2200 человек команды спаслись только 115. Лютьенс на «Бисмарке» вел себя точно так же, как контр-адмирал Хайнрих Руфус в Тулоне. И тот и другой со-знавали, каким будет исход неравного боя, и тем не менее они были не готовы сдаться без боя. Руфус хотел выиграть время, чтобы разрушить гавань, а у Лютьенса была еще возможность нанести своей артиллерией повреждения британским кораблям. Когда после короткого боя его тяжелая артиллерия вышла из строя, экипаж «Бисмарка» приготовился покинуть корабль. Из-за того что британцы с малой дальности продолжали обстреливать беззащитный корабль, большое количество матросов пали жертвой града снарядов. После того как корабль был затоплен командой, с его борта сошли еще около тысячи человек. Сильное волнение и страх перед немецкими подводными лодками все же не дали британцам провести эффективную акцию по их спасению.