Соленая тропа

От Олд Харри Рокс начинается природный объект всемирного наследия ЮНЕСКО протяженностью 95 миль; он идет вдоль южного побережья до мыса Оркомб, что возле Эксмута. Здесь береговая эрозия открыла такие породы, которые демонстрируют людям более 185 миллионов лет истории планеты, охватывая триасовый, юрский и меловой периоды. В камнях и земле здесь обнаружены окаменевшие останки существ и растений, от древовидных кактусов до насекомых, от моллюсков до млекопитающих; в некоторых даже сохранились остатки последнего приема пищи. Эти скалы рассказывают о путешествии от соли до почвы; они зафиксировали жизнь в движении и навеки сохранили ее в неподвижности.

Мои ноги вновь ощутили коротенькую, стриженную ветром траву, я вспомнила солнце, ветер, соль на губах, знакомую неизвестность впереди, неотразимое притяжение тропы, ведущей вперед. Что бы ни случилось дальше, я чувствовала, что мы находимся именно там, где нужно. На ночь мы расположились на холмах Баллард Даун, откуда через залив виднелись огни городка Свонидж, отражавшиеся в черной воде.

– Ты думаешь, мы правильно все решили? – Мот, приняв четыре таблетки обезболивающего, сидел на камне, а я втирала ему в плечи купленный в лавке целебных трав китайский гель от боли. Он пах вареной капустой и ничуть не помогал, но зато у меня было ощущение, что мы хоть что-то делаем.

– Разве мы могли решить неправильно? Мы заплатим за комнату деньгами, которые заработали, ты переучишься в университете, а я найду какую-нибудь работу. Если нет, я тоже пойду переучиваться. Но зато у нас будет собственный угол и мы перестанем обременять других людей.

– Да, я понимаю, это само собой разумеется. Я говорил про решение вернуться на тропу.

– Это вообще самое правильное решение, какое мы приняли в своей жизни.

– Хорошо. Я надеялся, что ты так и скажешь.

Мы улеглись в свои новенькие трехсезонные спальники. Они обошлись нам в пятьдесят фунтов и к тому же заняли кучу места в рюкзаках, но мы охотно пошли на эти жертвы. Без тарелок или запасного фонарика мы могли и обойтись, а вот тепло было нам жизненно необходимо.

По сравнению с тем, как тропа начинается на северном побережье, ее южная часть оказалась легкой и приятной: изредка нам попадались крутые ступеньки, которые шли вниз, а потом так же резко взбирались вверх, но за ними следовали долгие расслабленные переходы по покатым склонам, поросшим папоротником и дроком. Именно поэтому мы и хотели начать с этого конца, пока не поняли, что тогда нам неизбежно придется всю дорогу читать путеводитель задом наперед. Правда, теперь нас это особо не пугало – мы настолько хорошо изучили стиль Пэдди, что прекрасно понимали его с любого места и в любом направлении.

В районе скал Дансинг Ледж на камнях над тропой бесшумно паслись благородные олени, а с уступов внизу свисали скалолазы; ни те, ни другие, казалось, не замечали друг друга. Мы прошли посередине между этими двумя мирами, невидимые для обоих, и все, что после нас осталось, это следы Мота в пыли – он подволакивал левую ногу, тяжелую и неуклюжую.

Темные облака кучками неслись по вечернему небу, а мы поставили палатку на покрытом травой уступе на склоне мыса Сент-Алдхельмс. Под этим мысом сталкивается несколько течений и вода вскипает непреодолимой пенящейся массой. На наших глазах небольшие лодки, шедшие в Пул, одна за другой пытались преодолеть эту неспокойную зону, с трудом прорываясь вперед только для того, чтобы раз за разом быть отброшенными назад. Подошедшее рыболовное судно обогнуло место слияния течений по широкой дуге и достигло другой стороны задолго до лодок, продолжавших бороться с водным хаосом.

Меркнущий свет окрасился в оттенки серого и серебряного. Перед тем как темнота окончательно поглотила нас, я краем глаза заметила шевеление на тропе: из мрака появилось существо с широким черным туловищем и сиявшей в сумерках белой полоской на вытянутой морде. В двух метрах от нас барсук замер, испугавшись палатки, возникшей посреди его обычного вечернего маршрута. Время остановилось на несколько минут или секунд, мы все трое таращились в темноту, не зная, что делать. Затем барсук медленно повернулся и удалился в папоротники, чтобы пойти другим путем. Он исчез, а мы еще долго смотрели ему вслед, зачарованные этим сумеречным столкновением с дикой природой.

* * *

Наутро лодочки все также пытались преодолеть взбесившиеся течения под пристальным наблюдением двух старичков, дежуривших на посту береговой охраны.

– Нельзя ли у вас наполнить бутылки водой?

– Фунт за бутылку.

– О, я думаю, мы обойдемся.

– И не шляйтесь тут с фотоаппаратами.

Неужели тут запрещено фотографировать? Как-то жестковато; я знала, что мы приближаемся к военным зонам, но ведь это всего лишь полигоны.

– Камнепады. Один парень приехал сюда за несколько недель до вас, шагнул назад, чтобы сделать селфи на фоне моря, и привет. Нашли его уже внизу, на пляже.

Мот со своей больной ногой отошел на метр от края скалы.