Солярис. Непобедимый. Звёздные дневники Ийона Тихого

В центре города снова стали слышны громовые раскаты, все более сильные и частые. Над крышами взметались столбы огня и дыма. Видя, что никто из прохожих не обращает на это ни малейшего внимания, я помалкивал. Наконец эборет остановился у Галакса. Дежурный спросил, как мне понравился зоопарк.

– Очень, очень интересно, – ответил я, – но… о господи! Здание Галакса подскочило. Два административных корпуса, которые были видны в окно как на ладони, разлетелись от прямого попадания метеора. Я оглох и отлетел к стене.

– Это не страшно, – сказал дежурный. – Поживете у нас подольше, привыкнете. Прошу, вот ваш би…

Он не договорил. Вспышка, грохот, облако пыли, а когда пыль осела, вместо моего собеседника я увидел огромную дыру в полу. Я стоял, словно окаменев. Не прошло и минуты, как несколько ардритов в комбинезонах заделали дыру и прикатили низкую тележку с большим пакетом.

Когда его развернули, перед моими глазами предстал дежурный с билетом в руке. Он стряхнул с себя обрывки упаковки и, устраиваясь на вешалке, сказал:

– Вот ваш билет. Я говорил вам, что ничего страшного. Каждый из нас в случае необходимости дублируется.

Вас удивляет наше спокойствие? Но ведь это продолжается уже тридцать тысяч лет, мы привыкли… Если желаете пообедать, ресторан Галакса уже открыт. Внизу, слева от входа.

– Благодарю вас, у меня нет аппетита, – ответил я и, слегка покачиваясь, вышел среди непрекращающихся взрывов и грохота. Вдруг меня охватил гнев.

«Не видать им страха землянина! » – подумал я и, взглянув на часы, приказал отвезти себя в театр.

По дороге метеор разбил эборет, и я пересел в другой.

На том месте, где вчера стояло здание театра, громоздились дымящиеся развалины.

– Вы возвращаете деньги за билеты? – спросил я стоящего на улице кассира.

– Ни в коем случае. Спектакль начнется нормально.

– Как это нормально? Ведь метеор…

– До начала еще двадцать минут.

– Но…

– Не будете ли вы любезны отойти от кассы? Мы хотим купить билеты! – заволновалась уже образовавшаяся за мной очередь.

Пожав плечами, я отошел. Две большие машины тем временем грузили обломки и куда-то их увозили. Через несколько минут площадь была очищена.

– А что, спектакль состоится под открытым небом? –

спросил я одного из ожидающих начала зрителей, который обмахивался программой.

– Ничего подобного; думаю, что все будет как обычно,

– ответил он.

Рассерженный, я умолк, решив, что он меня разыгрывает.

На площадь въехала большая цистерна. Из нее вылилась смолистая рубиново-светящаяся субстанция, образовав довольно большой бугор; в эту кашеобразную пышущую жаром массу сразу же воткнули трубы и начали накачивать в нее воздух. Каша превратилась в пузырь, увеличивавшийся с головокружительной быстротой. Через минуту он представлял собой точную копию театрального здания, только совершенно мягкую, колеблющуюся под порывами ветра. Еще через пять минут свежевыдутое здание затвердело; в этот момент метеор разнес часть крыши.

Поддули новую крышу, и сквозь широко открытые двустворчатые двери внутрь хлынул поток зрителей. Садясь на свое место, я обнаружил, что оно еще теплое, но это было единственным свидетельством недавней катастрофы.

Я спросил соседа, как называется масса, из которой вновь построили театр, и узнал, что это и есть знаменитая ардритская гмазь.

Спектакль начался с опозданием на одну минуту. После удара гонга зал потемнел, стал похожим на топку, полную гаснущих углей, зато актеры величественно засветились. Давали историко-символическую пьесу, и, честно говоря, понял я немного, тем более что большинство сцен разыгрывалось цветовыми пантомимами. Первый акт происходит в храме; группа молодых ардриток возлагала венки к статуе Друмы и пела о своих возлюбленных.

Вдруг появился янтарный жрец, который прогнал всех девушек, кроме самой красивой, прозрачной, как родниковая вода. Жрец запер ее внутри статуи. Узница пением звала возлюбленного, который вбежал и погасил старца. В

этот момент метеор сокрушил потолок, часть декораций и влюбленную героиню, но из суфлерской будки сразу же выдвинули резерв, так ловко, что те из зрителей, кто в этот момент кашлял или прикрыл глаза, вообще ничего не заметили. Действие развивалось, влюбленные решили создать семью. В конце акта жреца бросили в пропасть.

Когда занавес поднялся после антракта, я увидел изящный шар супругов и потомства, раскачивающийся под звуки музыки то в одну, то в другую сторону. Появился слуга, сообщивший, что неизвестный доброжелатель прислал супругам охапку сепулек. На сцену внесли большой ящик. Затаив дыхание, следил я за тем, как его открывают. Когда поднимали крышку, что-то сильно ударило меня по макушке, и я потерял сознание. Очнулся я на том же самом месте. О сепульках на сцене уже не говорили, там среди трагически светящихся детей и родителей извивался погашенный жрец, изрыгая ужаснейшие проклятия. Я схватился за голову – шишки не было.

– Что со мной случилось? – спросил я шепотом соседку.