Солнечная пыль

Основной причиной такого решения было нежелание жить в небольшом поселке, где я мог столкнуться с Ларой. Я знал, что ее отец каждое лето снимает там дачу. Правда, я не был уверен, что девушка по-прежнему живет в этой местности. Я ничего не знал о ней эти два года. Возможно, она училась в каком-нибудь университете за пределами региона. Но я помнил, как ревностно опекал ее Анатолий Степанович, вряд ли бы он отпустил единственную дочь в другой город. Я давно осознал, что мое нежелание приезжать в гости к маме вызвано только одним – я не хотел больше встречаться с Ларисой. Эта девушка как-то странно на меня действовала. Я отлично помнил те сильные и не вполне адекватные эмоции, которые она у меня вызывала. Ни одна моя подруга так на меня не влияла. Даже будучи страстно увлеченным, я все равно оставался самим собой и внутренне свободным. А ведь с Ларой меня ничего не связывало. И я мог лишь представить, чем бы закончился такой роман, я бы точно потерял голову. К тому же мы оба были вспыльчивыми, себялюбивыми, независимыми. Забыл ли я Лару за это время? Саму девушку да, а вот те чувства, что она вызывала, нет. Это было пролонгированное послевкусие, которое не могла перебить ни одна другая, даже самая прекрасная женщина. И я не хотел рисковать в этот приезд. Тем более Лара уже не была подростком, и сдерживающий фактор ее несовершеннолетия исчез.

– Ну как хочешь, – сказала мама. – Но ты просто обязан сегодня же приехать к нам, я приготовлю праздничный ужин.

– Конечно, мама! – с радостью пообещал я. – Хутор рядом, так что прибуду, когда скажешь. Устроюсь в отеле, передохну и вечером у вас.

В этот раз я решил поселиться в центре города, в историческом районе Нахичевань. Мама высадила меня у отеля Cheri Hall, вышла из машины и окинула взглядом трехэтажное стилизованное под замок здание с остроконечной башенкой. Привлекали внимание витражные стекла, они выглядели необычно для современного отеля.

– Пару лет назад закончили реставрацию, – сообщила она. – Внутри все должно быть на уровне.

– А ты откуда знаешь? – спросил я с улыбкой и вынул из багажника дорожную сумку. – Следишь за конкурентами?

– Я тебя умоляю! Куда уж моему маленькому гостевому дому соревноваться с городским отелем! – ответила она. – Просто рекламный проспект изучила перед твоим приездом.

– Понятно, – сказал я и чмокнул ее в щеку, – ладно, я пошел заселяться. На связи!

– Ждем тебя вечером, – мягко проговорила она и погладила мои волосы. – Мой дорогой Диего…

Я поцеловал ее руку, улыбнулся и сказал, что люблю «мою дорогую маму» больше всех на свете.

После устройства в номере я поспал пару часов, затем спустился в ресторан отеля и плотно пообедал. Настроение было какое-то непонятное, ощущалась вялость, но разница во времени всегда на меня влияла. И я знал, что уже через сутки адаптируюсь и почувствую себя вполне нормально. Я посидел какое-то время в ресторане, исподтишка изучая контингент и зацепившись взглядом за нескольких красивых девушек. Но никаких новых знакомств сейчас заводить не хотелось. И я решил прогуляться.

Нор-Нахичеван – в прошлом армянский город на правом берегу Дона, и его колорит все еще сохранился. Здесь по-прежнему стоят старинные дома, и в них живут люди. Этот «город в городе» создан по параллельно-перпендикулярному принципу, и его «сетка» занимает немалую площадь. Но мне не хотелось углубляться в эти древние улочки, не то было настроение. И я направился в более цивилизованную часть, если можно так выразиться. Выйдя на улицу Советскую, решил дойти до Театральной площади, но по пути свернул в Детский парк.

Как я уже писал, мое детство прошло в Ростове-на-Дону. Мы тогда жили с мамой в этом районе, и после школы мы с ребятами часто убегали в этот парк. Подростковый период у меня протекал напряженно, мой и без того взрывной характер стал невыносимым, а мама уже вышла второй раз замуж, у меня появились сестры. Все еще со стыдом вспоминаю, как я тогда себя вел, каким оказался нетерпимым и ревнивым. И было принято тяжелое для мамы решение отправить меня в Валенсию. После развода отец так и не женился, за ним ухаживала Исидора, она вела дом и следила за всем, в том числе и за единственным сыном. И она души не чаяла во внуке. И я уехал из Ростова в Испанию в возрасте двенадцати лет. Мама жутко горевала от разлуки, но понимала, что так будет лучше для всех.

Я медленно шел по центральной аллее парка, воспоминания нахлынули, легкая грусть сжимала сердце. Я вдруг ощутил себя стариком, ударившимся в сентиментальность, это отрезвило, я начал улыбаться и пошел быстрее. И на одном из переходных мостиков увидел нововведение, в моем детстве такого еще не было. На металлические перила новобрачные вешали так называемые «замки верности».

«И до детского парка добрались, – подумал я и усмехнулся. – Нашли место!»

Я приблизился к мостику, намереваясь перейти на другую сторону и направиться к набережной.