Солнечная тропа

Лев Борисович вздрогнул, как тогда, увидев Лёньку за окном.

– Что это? – с беспокойством спросил он. – Я ведь запирал все двери.

Лёнька пожал плечами.

– Или не запирал? – засомневался Лев Борисович. – Наверное, хотел, но не запер… Ладно, закрою, когда ты уйдёшь.

– Читайте, Лев Борисович, – поторопил Лёнька. – Такая интересная сказка…

– Ну, да, да… Значит, по чердаку ходить. А потом и вовсе стал хозяев душить. Только те заснут, он уже тут как тут…

«Скрип», – раздалось на лестнице, ведущей в мезонин.

Писатель Мойдодыров побледнел и уставился на Лёньку.

– Слышишь?

– Что?

– Там кто-то есть… Кто-то идёт по лестнице!..

– Кто же там может быть? – хладнокровно ответил Лёнька. – Вам показалось, Лев Борисович. Читайте лучше сказку.

– Показалось? – плаксиво переспросил Мойдодыров, косясь на дверь в комнату. – Пожалуй… Знаешь, Лёня, у меня что-то нервы расшалились. Давай отложим эту сказку…

– Нет, Лев Борисович, – не отступал Лёнька. – Вы обещали, читайте!

– Он уж тут как тут, – неуверенно проговорил Мойдодыров. – Прыгнет на грудь и давай душить. Душит и приговаривает…

«Скрип… Скрип…» – отчётливо пропели ступени на лестнице.

– А-а! – не выдержал писатель и выронил рукопись. – Неужели и сейчас не слышишь?!

– Нет.

– Господи, что же это?.. – простонал Мойдодыров, затравленно глядя на дверь.

Лёнька поднял рукопись и сунул писателю в трясущиеся руки.

– Мерещится вам какая-то чепуха. А ещё страшные сказки сочиняете, – пристыдил он.

– Нет! Я не стану больше читать!.. – запротестовал Мойдодыров. – Сейчас эта дверь откроется…

– Чего вы боитесь? – напирал Лёнька. – Может быть, домового? Или свою кикимору… эту, как её… бражницу? Читайте!

Взгляд у Мойдодырова был совсем помутившийся, и Лёньке стало жаль его. Он не предполагал, что писатель так сильно испугается. По мнению мальчика, с Мойдодырова было достаточно. Однако он знал, что Кадило не остановится на полпути и разыграет свой спектакль до конца. Придуманная Мойдодыровым страшная сказка уже ожила.

Лёнька вздохнул:

– Читайте, Лев Борисович. Что там у вас приговаривает домовой?

– А?.. Приговаривает? Уходите из этого дома, если вам жизнь дорога!..

Мойдодыров выкрикнул эту фразу, уже будучи вне себя, и увидел, как дверь в комнату начала медленно открываться.

По мере того как она тихо отворялась, писатель Мойдодыров вжимался в кресло, ожидая увидеть самое страшное. Дверь открылась совсем… и за нею Лев Борисович не увидел никого. Несколько секунд писатель Мойдодыров исступлённо смотрел в тёмный проём, а затем повернул к Лёньке совершенно белое лицо.

– Никого… – сдавленным голосом проговорил он. – А я уже подумал бог знает что… Это, наверное, сквозняк…

– Как бы не так! – раздался над головой писателя чужой резкий голос.

Мойдодыров дёрнулся в кресле, и его лицо исказилось от ужаса.

– Что это? – задохнулся он.

– А ты не догадываешься? – зловеще спросил всё тот же голос. – А ещё сказочник!

– А ещё портрет свой повесил! – как гром с ясного неба прозвучал другой невидимый голос – звонкий и дерзкий.

Первый голос хохотнул, и вслед за этим настенный портрет Мойдодырова снялся с гвоздя, проплыл по воздуху и встал на пол лицом к стене.

– Вот так-то лучше! – удовлетворённо сказал первый голос. – Ишь, повесил себя, как будто он Пушкин!

– А может, лучше в окошко его? – прозвенел второй голос.

– Рамку жалко, – возразил первый. – Хорошая рамка, настоящая. А ты не смей этого больше на стену вешать! – назидательно сказал он Мойдодырову. – Ты ещё до такой чести не дорос.

Писатель, изнемогая от страха, смотрел на творящуюся чертовщину и едва понимал, о чём говорили страшные, неведомые голоса.

– Значит, про домовых сказки сочиняешь? – снова обратился к нему первый голос. – А зачем?

Писатель Мойдодыров хотел было ответить, но лишь что-то невнятно промычал.

– Смотри, он нас боится! – торжествовал второй голос. – Может, нам его подушить маленько? Чтобы в чувство пришёл?

– Можно и подушить, – угрожающе проговорил первый голос, и тут писатель Мойдодыров наконец-то обрёл дар речи.

– Не надо!.. – закричал он и забился, как пойманная рыба.

– Ага-а! Развязался язык! Тогда говори, зачем пасквили пишешь?

– Я не писал! – отчаянно крикнул Мойдодыров.

– Врёшь! – опять сурово прогремел первый голос. – А про домового что ты наплёл?

Чья-то невидимая рука взяла злосчастную рукопись, пролистала её и с презрением швырнула на стол.

– А «Кикимора-бражница» – это что? – допрашивал незримый голос.

Писатель Мойдодыров готов был заплакать.

– Скажите, кто вы такие?.. – взмолился он.

– А ты так и не понял? – в тон писателю промямлил главный голос. – Спроси вон у Лёньки.

Писатель посмотрел на мальчика безумными глазами.

– Лёня, ты их видишь? – с содроганием спросил он.

– Вижу, – ответил тот.

– А почему я не вижу?…

– Скажи спасибо, что не видишь, – насмешливо посоветовал первый голос. – А то бы душа из тебя вон вылетела. Ну, что с ним делать будем?

– Пускай конфет принесёт! – ответил дерзкий голос. – У него конфеты есть.

– Неси конфеты, сказочник! – распорядился первый голос. – Потом придумаем, как с тобой быть.