Солнечная тропа

– Да, – ответил Лёнька и, отворив дверь, захлопал сандалиями по лестнице.

«Никогда больше не приду сюда, – повторял он про себя, покидая дом с мезонином. – Не приду ни за что!»

Умей Лёнька угадывать будущее, как домовые, он не сказал бы так, потому что следующий визит к писателю ожидал его очень и очень скоро.

СКАЗКА ОЖИВАЕТ

Со временем Лёнькина обида улеглась, но на душе было грустно и одиноко. Наверное, поэтому он так ожидал наступления ночи. После визита к Мойдодырову в Лёньке проснулось какое-то новое чувство к своим друзьям. «Почему их никто не любит? – огорчённо размышлял мальчик. – Пелагея выгнала Выжитня из дома, ведьма Федосья изводит всех домовых подряд, и даже Мойдодыров, который никогда не видел домового, сочиняет про него злую сказку… А ведь они такие добрые, весёлые, помогают людям, – с нежностью думал Лёнька. – Вот только почему Хлопотуша не идёт за мной?»

Как назло, в эту ночь Хлопотун не спешил к Лёньке. Возможно, он был занят каким-нибудь делом во дворе, мало ли забот у хозяйственного доможила?

Лёнька сидел в пустой кухне, вглядываясь в темноту и ловя на слух каждый шорох, но домового всё не было. «А если он не придёт? – подумал мальчик, и от этой мысли ему сделалось тоскливо. – Все, наверное, уже собрались у Толмача, разговаривают и смеются. А мне придётся лечь спать».

Спать Лёньке мучительно не хотелось, и тогда он принял решение самому пойти в дом Егора на посиделки домовых. Обувшись, мальчик вышел из дома и быстрым шагом направился знакомой дорогой. Подойдя к избушке Егора, Лёнька толкнул входную дверь, и она послушно отворилась, а в доме сразу же смолкли голоса. Лёнька влетел в горницу, и пять пар удивлённых глаз разом уставились на него. Хлопотуна среди домовых не было.

В растерянности мальчик остановился. Он как бы со стороны увидел своё появление: пришёл один, без Хлопотуши, как незваный гость…

– Долгой ночи, добрых дел, – неожиданно сорвалось у него с языка, и кто-то шумно перевёл дыхание.

– Долгой ночи, – ответил Лёньке Толмач. – А где же твой друг?

– Не знаю, – переминаясь, сказал мальчик, – он не пришёл за мной, и я решил один…

– Ничего, это ничего, что пришёл. Странно, что Хлопотуна с тобой нет.

Кадило шевельнулся у окна.

– Может, тоже где зазнобу себе нашёл? Тогда, Лёнька, ты ему ни к чему.

Лёнька вспомнил, как предсказали домовые приезд в Пески грузовика, увидев его за несколько километров и угадав мысли шофёра.

– А можно, – спросил он, глядя на Толмача, – можно отсюда узнать, где сейчас Хлопотун?

– Очень сложно, Лёня, – ответил старший доможил, а Кадило уточнил:

– Это у человека мысли как галки вокруг головы летают и шумят: слышно, видно и поймать можно. У домовых всё по-другому.

Лёньке не удалось поразмыслить над этим, потому что Панамка усадил его на лавку рядом с собой и стал по-своему утешать:

– Не переживай, с ним ничего не случится. С ним никогда ничего не случается. А ты молодец, что не побоялся, пришёл один.

– Кого ж тут бояться? – буркнул Пила. – В Песках, слава богу, тихо…

– Лёня, – сказал вдруг Толмач, – а ведь тебя сегодня обидели. Верно?

Лёнька смешался. Он не хотел говорить про Мойдодырова и его небылицы, однако после фразы о галках и молчать было глупо.

Кадило, кстати, тут же и поймал одну «галку».

– Ты сегодня к нашему Андерсену ходил. Ну, ходил? Видишь! Я и дальше могу узнать.

Теперь Лёнька нисколечки в этом не сомневался.

– Напрасно ты, Лёня, не хочешь говорить, – мягко укорил его Толмач. – Ты ведь пришёл потому, что тебе было тяжело…

– Да, – упавшим голосом ответил Лёнька. – Писатель Мойдодыров написал страшную сказку про домового…

– Про домового? – обрадовался было Панамка.

– Ну-ну, интересно, – прислушался Пила.

– Он написал, что домовой жил сначала в бедном доме, а потом убежал в богатый. Богатый дом ему так понравился, что он решил сам в нём жить, а хозяев выгнать. И начал их по ночам душить…

На этом Лёнька остановился, дальше он не знал. А кроме того, ему было стыдно за бессовестное враньё Мойдодырова.

В горнице повисло тяжёлое молчание.

– Душить, значит, – наконец промолвил Толмач и хмуро обвёл взглядом прочих домовых. – Чем же мы ему не угодили, братцы?

– Он вообще такой! – внезапно рассердился Лёнька, вспомнив другие грехи Мойдодырова. – Говорит, что Пески скоро умрут, если только дачники сюда не приедут!..

– Вот бумажная душа, – выругался Пила. – Сам отродясь лопаты в руках не держал, а собирается Пески спасать!

– А он рабочих в огород привезёт, а сам сверху командовать будет, – предположил Кадило. – Из мезонина.

– Да какой же он писатель? – возмущался Панамка. – Врун он и лодырь. Вот бы кого душить!

У Кадила заблестели глаза.

– Слушайте! Если этот Мойдодыров про нас целую сказку написал, давайте и мы отблагодарим его по-свойски!

– А как? – насторожился Пила.

– Не пугайся, душить не станем. А так, покуралесим, маленько поучим. Чтобы знал, о чём пишет.

Кадило уже завёлся, он готов был сию минуту отправиться к писателю и лишь ожидал поддержки.

– Ну, чего вы? Такая идея, эх!.. Что мы здесь все ночи напролёт торчим? Толмач, скажи…