Солнечная тропа

Вдруг будто что-то кольнуло деда: видел он раньше этого мужика, а где?.. Стал перебирать в уме всех песковских, потом харинских, воронинских — всё не то. А фигура-то знакомая, прямо до боли знакомая… и страшная. Неожиданно Матвей понял, что его пугает: мужик-то неподвижный, застывший, как камень. «А может, это и не человек? — думает дед. — Может, это неживое — дерево, коряга какая-нибудь?» И тут внутри его кто-то сказал: конечно, неживое, это стоит мёртвое. Захолонуло у Матвея сердце, хотел он уже назад бежать, да вдруг сообразил: можно ведь с тропинки свернуть и обойти жуткого мужика!..

Матвей обходил его и всё косился: мужик по-прежнему не двигался, только открывался деду лицом… Но лица его Матвей рассмотреть не мог, потому что от страха сделал немалый крюк. Наконец странный мужик остался далеко позади. Матвей оглянулся, чтобы в последний раз взглянуть на него, но тут споткнулся и упал. А когда приподнялся, человек в ватнике уже стоял над ним и смотрел деду прямо в глаза…

Самым страшным оказалось то, что это был сам Матвей, но почерневший и опухший, как мертвец. Дед слышал, что от него идёт запах сырой земли… Второй Матвей скривил губы в усмешке и поманил к себе рукой…

Дед говорил, что больше ничего не помнил, а когда память вернулась, вокруг снова был лес, Матвей ломился сквозь чащу, натыкался на деревья, падал, поднимался… А по пятам за ним, сопя и треща сучьями, неслась вся как есть лесная нечисть.

Вдруг дед вспомнил про недопитую водку — прямо на бегу присосался к фляжке. Говорит, что пил как воду, ничего не чувствовал. Выпил всё, фляжку в кусты зашвырнул и снова в беспамятство провалился.

Очнулся Матвей от холода. Глядь — лежит он в одной рубахе, без ватника, мокрый от росы, на опушке леса, а в ногах — родные Пески. Вскочил Матвей, стал прыгать, руками махать, чтобы согреться, а сам всё силится вспомнить, что с ним давеча было и как это он здесь очутился. И вспомнил, потому что вдруг понял, что видит все клады мира.

— Как же это можно?! — изумился Ленька. — Они же все в разных местах зарыты!..

— Я тоже про это у деда спрашивал, — хмыкнул Акимыч. — А он мне сказал, что словами тут ничего не объяснишь. Просто видит — и всё.

— А что дальше?

— А дальше увидел Матвей, что ближайший клад спрятан прямо под ним, под тем местом, где он с похмелья проснулся. Золото, каменья — всё это Матвей видел так, как будто клад был у него под носом. Ошалел мой дед, бросился в деревню за лопатой. Схватил мешок, инструмент, в сапоги переобулся, чтоб сподручнее было копать, и — назад, к лесу…

Бежит, торопится, вдруг что такое? Куда-то исчезли все подземные сокровища, не видит их больше Матвей!.. Он и так и сяк, во все стороны вертится — нет нигде ни одного клада. Взвыл Матвей от досады: ведь даже лужайку, на которой спал, он не приметил!.. Стал искать, где трава примята. Проискал до обеда, так и не нашёл…

В обед притащился из последних сил к Емельяну. Выложил ему всё начистоту и просит:

— Емельянушка, родимый, подсоби, подскажи, что делать?..

— Помочь я тебе не могу, — отвечает Кривой Емеля, — а объяснить объясню. Папоротник в лапте твоём, хотел ты того или нет, но к цветку тебя привёл. Да пьяный ты уже был, ничего не соображал. Зацепил волшебный цветок лыковой калошей — вот он при тебе и оказался, и увидел ты все клады мира. А потом взял и в сапоги переобулся… Не сделай ты этого — богатым бы сейчас был.

— Ох, дурак я, дурак, упустил своё счастье!.. — заплакал Матвей. — Ведь не смогу я больше пойти за цветком, не вынесу такого страху!.. Что ж делать мне, Емельянушка?

— А ничего не делай, — отвечает тот. — Я же тебе говорил, что коли Бог захочет, он и в окошко подаст. А тебе, видать, не суждено быть богатым. Хватит тебе, Матвей, людей смешить, не мальчик, чай. И книжку про клады выбрось, искушение это твоё…

— Выбросил? — спросил разочарованный Лёнька.

— Не. Эту книжку даже я в детстве видел, а потом она куда-то запропастилась… Но клады мой дед больше не искал, а отец и подавно. Отцу эта книжка вообще нужна была, как корове флейта…

Акимыч внезапно замолчал и схватил Лёньку за руку. Из-за могучей сосны на тропинку выступила женщина и, сделав несколько шагов навстречу путникам, тоже остановилась.

В лунном сиянии Лёнька увидел, что женщина была молода и красива какою-то застенчивой, трогательной красотой. Пышные медного цвета волосы волнами спускались на её плечи и грудь. Незнакомка была одета в простенькое ситцевое платье… и босая. Как видно, она совсем не боялась гулять в одиночестве по ночному лесу. А может быть, женщина тоже искала цветок папоротника?

— Здравствуйте, — сказала она, тепло улыбнувшись.

— Здравствуй, дочка, — ответил Акимыч, пристально вглядываясь в лицо женщины.

— Дочка? — переспросила она и рассмеялась. — Федя, неужели ты меня не узнаёшь?

Акимыч подошёл к женщине и отвёл с её щеки волнистую прядь.

— Не может быть!.. — прошептал он и отдёрнул руку, точно обжёгшись об эту огненную прядь.

— Отчего же? — сказала женщина и взяла руку Акимыча в свои. — Ты посмотри, ведь это я, Таня…

— Ты… с того света, что ли? — боязливо спросил старик.