Солнечная воительница

Вслед за Зорой они поднялись по широкой каменной лестнице; Мари с растущей тревогой слушала, как ее подруга безуспешно пытается подавить кашель.

– Послушай, ты все-таки больна, – сказала она.

– Ерунда. Я просто слишком натанцевалась, – замотала головой Зора. – А вот в норе нас ждет кое-кто больной – и, уж поверь мне, это нечто очень странное.

– Некоторые из женщин Клана наглотались речной воды, когда переплывали Канал, – сказала Мари. – От такого в два счета можно разболеться. Там ведь полно ила. Воду из Канала надо тщательно кипятить перед тем, как пить, так что…

– Да, знаю, знаю, – раздраженно перебила ее Зора. – Это не женщина Клана.

– А кто тогда?

Положив руку на деревянную дверь норы, Зора оглянулась на нее.

– Это Джексом.

15

Джексом лежал на тюфяке у огня. Когда они вошли в просторную нору, он спал, но как только Зора склонилась над ним, его глаза распахнулись. Мари напряглась и придвинулась к Нику, который наложил стрелу на арбалет, готовый в любую секунду нажать на спуск. Но ей не стоило беспокоиться. Джексом смотрел только на Зору, и в его глазах больше не было красной пелены – одно только сожаление.

– Зора, прости меня. Там, на поляне – с Брадоном и Джошуа – это был не я.

– Нет, это был ты, – возразил Ник. – Я там был. Рана от стрелы у тебя в плече – тому свидетельство.

Джексом, кажется, только сейчас заметил Ника.

– Псобрат? Что он здесь делает?

– Он со мной, – сказала Мари.

Джексом уставился на нее, сощурившись так, будто с трудом фокусировал взгляд.

– Мари? Ты выглядишь по-другому. Где Леда? Что здесь делают Псобратья?

– Спроси лучше, что здесь делаешь ты. Я-то на Жрицу Луны не нападал. А вот ты изнасиловал бы ее, если б я тебе не помешал.

– Нет! Это был не я, не настоящий я. – Джексом, не обращая на Ника внимания, умоляюще посмотрел на Зору. – Я не заслуживаю твоего прощения, но, прошу тебя, поверь, что я бы никогда не причинил тебе боль.

– Леда умерла, – сказала Мари, прежде чем Зора успела ответить. – Я выгляжу по-другому, потому что я и есть другая. Я больше этого не скрываю. Я наполовину Псобрат. – Она кивнула на Ригеля. – Эта овчарка принадлежит мне, а я ему. – Мари перевела взгляд на Зору. – Это ты хотела мне показать? Что он пришел в себя, когда ты его омыла?

– Отчасти. Джексом, я должна показать Мари твои руки.

Джексом поднял руки, и Зора сняла повязки с запястий и локтей.

– Они выглядят гораздо лучше. Как ты себя чувствуешь? – спросила она и подвинулась, пропуская Мари вперед.

– За последние недели лучше и не бывало, – сказал Джексом.

– Что это? – Мари склонилась над Джексомом и осторожно повертела его руку, разглядывая складки на коже. Ярко-красные пятна начали бледнеть, превращаясь в розоватые, а на участках, покрытых гигантскими нарывами, уже начали формироваться струпья.

– Не знаю. Я никогда такого не видела. Перед тем, как я его омыла, они выглядели ужасно, хоть я и перевязала ему раны и положила под повязки мазь из золотарника. Волдыри были огромными, с гноем, а кожа вокруг прямо-таки сползала лохмотьями.

– Волдыри были у всех, кто ел оленя, – сказал Джексом. – Из-за него мы заболели – наверное, потому, что он и сам был болен.

– Что? Ты сказал, вы съели больного оленя? – повторил Ник.

Джексом кивнул.

– Крупного самца. Это было несколько недель назад. Мы мучились от ночной лихорадки, но пока еще сохраняли рассудок. Когда Жрица Луны не явилась на собрание в третью ночь, а потом в шестую и девятую, было тяжело, но днем мы еще были собой, хотя ночи превратились в сущий кошмар, – он ненадолго замолчал, и его глаза затуманились воспоминаниями о перенесенных страданиях. – Потом мы нашли оленя, и все изменилось.

– Как так? – Мари размотала другую повязку и продолжила осмотр, пока он рассказывал.

– Мы наткнулись на него благодаря драке. Мы услышали возню и стук рогов. Пошли на шум и увидели двух оленей, которые схватились между собой. Один был гигантский самец – я таких великанов никогда не видел. Что-то с ним было не так. Кожа у него местами была срезана полосами, а кровь воняла так, будто он гниет изнутри. Но, несмотря на болезнь, он был невероятно силен. Он легко победил другого оленя и убежал в лес. Проигравший был ранен. Мы пошли за ним и убили его.

– И съели его мясо? – спросил Ник.

– Да, хотя на вкус оно уже тогда было странным и пахло от него так же, как от большого оленя. После этого мы все и заболели. Сначала это напоминало простуду – кашель, ломота в теле, ничего серьезного. А потом кожа начала нагнаиваться. Сперва на сгибах, тут и тут, – Джексом показал на запястье и локоть. – А потом мы начали гнить изнутри… – Он замолчал и втянул воздух сквозь сжатые зубы, когда Мари добралась до раны от стрелы у него в плече.

– Выглядит плохо, – сказала Мари.

– Да уж. Я обработала ее, чем могла, и помазала золотарником, но ей явно нужен уход посерьезнее.

– Это ерунда. За то, что я пытался сделать, я заслужил худшего. – Джексом отвернулся, уставившись в огонь.

– Расскажи еще о больном олене, – попросил Ник.

Джексом пожал плечами.