Солнечный ход

Может быть, не туда я пускаю жизнь?
Может быть, не так расплетаю сети?
Если время ползет, как прозрачный слизень,
истекая нежностью в белом свете
по листу капусты, в росе зарниц,
в перепонках слуха, как тот хрусталик,
зародившийся в красном тепле глазниц,
и увидевший мир расписным, как Палех.
Лопоухий глобус, за ним другой.
По шеренге длинной носами в темя.
И ряды, прогнувшиеся дугой,
огибая землю, смыкают время.
Разорвать бы мне тот капустный круг,
землянично-солнечный и зеленый,
на один единственный сердца стук.
Так подсолнух мысли глядит на звук,
им самим когда-то произнесенный.

Бессмертие души

Жизнь вечная даруется душе.
И вот представь: душа твоя однажды
окажется не просто в неглиже,
а наизнанку вывернутой дважды.
И свет не тот, который видел глаз.
И тьма не та, которая казалась.
И никого… И ничего… от нас
тех, на земле, здесь больше не осталось.

Тишина

О, Господи, неужто я не в силах
хоть что-то изменить, хоть на вершок,
хоть на глоток. Хоть винтик на стропилах
Твоих своим сознаньем подкрутить.
Мне кажется давно, что я уже не вправе
в Твоем раю голубоглазом жить.
О, Господи, кроме Твоих ушей,
я, посланный Тобою за глухими,
не смог найти. И что Тебе во имя
Тебя же слов возвышенных плести,
хлестать плетьми и целовать до крови,
когда и так все слышно в каждом слове
и, не ища, все можно обрести.
Пустыня. Надо склеивать осколки.
Песок пустынь скрывает смысл всего.
Песчинки надо уложить по кромке,
по пирамидке.
Даже волшебство
разрешено, и все равно не верят!
Кувшин пустынь не склеить для воды.
Но если мы рождаемся, то сеют
и прорастают верные плоды.

Линзы

Если земные шарики
отшлифовать до прозрачности хрусталя,
положить на бумажный лист
и свернуть в трубу,
можно увидеть в нее,
как кружится та земля
среди множества ярких звезд
и представить ее судьбу
отшлифованной,
свернутой снова в бумажный лист,
чтобы всмотреться
в глубины рек и туман болот,
чтобы искать опять,
где скрывается человек
или Бог, тот единственный.
Миг назад показалось —
он был здесь.
Был же только. И нету вот.

Арбуз