Солнце больше солнца (СИ)

Комары мелькали у самых глаз, искали на коже местечко, не обработанное снадобьем. Неделяев заметил, что Лариса украдкой посматривает по сторонам, подумал: "Ищет, где поссать, меня стесняется". Тут же клюнула мысль: "Ей мешает то, что комары облепят голый зад".

- Не хочешь по-маленькому? - спросил непринуждённо.

Она смолчала. Он достал из сумки флакон с жидкостью, захваченный по привычке, что средство от комаров должно быть с тобой в лесу.

- Натри, где надо, - сказал без тени усмешки.

Лариса, потрясённая его догадкой, его заботливостью, проглотила язык, но флакон взяла. Маркел Николаевич деловито задрал ей юбку:

- Я подержу, а ты спусти трусы и натри.

Она в совершенной растерянности исполнила то, что было предложено, после чего он отошёл, дабы не мешать ей присесть справить нужду, а также и самому дать струю. От своего уязвимого он отгонял комаров рукой.

Сказав себе: "Для полного счастья!", вернулся к Ларисе, которая стояла, всё ещё не опомнившись от невыразимо благодарного изумления, обнял её, подвёл к дереву с низко растущим в сторону суком. Запустив руки ей под юбку, стянул с неё трусы ниже колен, задрал сзади подол. Она в объявшей её власти оперлась руками на сук, оттопырила оголённый зад - Маркел Николаевич встал к станку, взялся работать, с висков потёк пот. Разрядился под Ларисино сдавленно-судорожное: "А-а-а-а!" Она кончила в первый раз после того, как год назад ей выпал случай изменить мужу.

Её охватило чувство радостной безмятежности, они допили портвейн и пока, возвращаясь в дом отдыха, не вышли из леса, держались за руки. В столовой за ужином она болтала с соседкой со столь безумолчным весельем, что та сказала:

- Ты пьяная. - И, снедаемая любопытством, спросила: - У тебя было с этим новеньким?

- А вот и не скажу! - бросила Лариса с озорным вызовом так, что её услышали за другими столами.

Она ни разу не взглянула в сторону сотрудника УБХСС, чувствуя, как он следит за ней. После ужина до сигнала ко сну просидела с Неделяевым в саду на скамье, позволяя "ощупку за все места".

В палате Сева сказал ему уважительно-заинтригованно:

- Чем ты её взял в твои годы? не половым же гигантизмом.

Маркел Николаевич, обнажённый до пояса, смочив полотенце одеколоном, вытирал подмышки и загадочно усмехался.

- Или всё-таки им? - добивался ответа Сева.

Неделяев, обув тапочки, сказал ему: "До завтра" - и пустился в путь по тёмному коридору через тёмную библиотеку на женскую половину, где, следуя пояснению Ларисы, стал считать двери, легонько постучал в нужную, уловил "да".

Горела настольная лампа, освещая со спины женщину, которая пошла ему навстречу. Она была в бордово-рыжем длинном платье на бретелях, красиво облегающем её, на шее поблескивали вишнёвые, в тон накрашенным губам, бусы, с копны льняных завитых волос кокетливо свисали спиральки вдоль щёк, чёлка добавляла облику пикантность.

Маркел Николаевич стоял, уперев руки в бока, показывая, как заворожённо любуется ею. "Хочет, чтоб было предисловие: не самой раздеться, а чтобы я её раздел", - решил он. Зайдя ей за спину, опустил ладони на её плечи, совлёк с них бретели, целуя её лопатки, не спеша снял с неё всё до капроновых чулок, подхватил на руки, уложил на кровать. Быстро раздевшись и, то нависая над ней, то ложась на неё, длил терпеливо-жадные ласки и отдраял.

103

Из ночи в ночь они в полноте взаимоощущений ублажали друг друга. Днём прогуливались до сельского магазина, потом в лесу угощались портвейном с мармеладом. Однажды Маркел Николаевич купил у деревенских кило картошки, на берегу озера в стороне от дома отдыха они с Ларисой испекли картошку в углях костра. Лариса, тронув одну, ойкнула, стала дуть на пальцы.

- Обожгла!

Он взял её пальцы, поцеловал, опомнился: "Дурею!"

Иногда их с другими отдыхающими катали по озеру на моторной лодке, высаживали на остров, там рдела брусника, её рвали, ели, забирали с собой.

По вечерам озёрную даль поглощал тусклый туман, он скрывал загоравшиеся звёзды, наползал, полоса светлой воды у берега сужалась.

Срок отдыха жестоко подсократился на две трети. Ночью лёжа с Неделяевым в постели, Лариса всхлипнула.

- Как мне будет плохо без тебя!

И зашептала, глотая слёзы:

- Ты странно чудесный мужчина! Ласкаешь меня пылко, как мальчик, у которого это в первый раз!

"Или в последний", - сказал про себя Маркел Николаевич в мысли о том, куда ему предстоит возвратиться. Он думал, каким стал другим человеком. Стал из-за того, что ему мучительно жалко здешней жизни и страшно чем-либо негожим подтолкнуть к себе таящееся впереди.

Лариса сказала, что любит своего мужа, он прекрасный человек, и Неделяев не проронил ядовитого словца, не выразил намёка на усмешку, а прошептал с наивозможной искренностью:

- За недостойного ты бы не вышла.

- Ты благородный! - выдохнула она, поворачиваясь к нему всем телом, обнимая его.

Потёрлась мокрой от слез щекой о его щеку, возлегла на него, прижавшись грудями к его груди, ввела в лоно член и, медленно вбирая и не до конца выпуская его, вознаградила благородного мужчину и себя.