Солнце больше солнца (СИ)

В больницу решил жену не везти, жалея себя, - предпочтя жить в надежде, что у неё не то, чего он так боится. Как настало воскресенье, покатил на своём BMW к лесничему, полагая: у этого одаряемого новостями человека окажется что сказать о случившемся в Сороковке.

Борисов, встретив гостя на крыльце, спросил:

- Как отдохнул?

Неделяев ответил понуро:

- Я говорил тебе, куда еду. На Иртяш. Надо мной облако прошло. Про него знаешь?

Дмитрий Сергеевич молча провёл друга в комнату, Авдотья принесла банку сайры с Дальнего Востока, бутылку красного вина "Цимлянское" из Ростова-на-Дону, вернулась в кухню, где с Евдокией готовила обед. Друзья залпом выпили по стакану, после чего хозяин проговорил:

- Секретный завод производил заряды для атомных бомб. И там произошёл атомный взрыв. Ужаснее, чем у нас от бомбы.

Он воткнул вилку в ломтик сайры в банке, вынул его, дал маслу стечь на кусочек хлеба, стал жевать.

- Работник обкома охотился тут, рассказал мне, - продолжил лесничий. - Река там протекает, в неё давно отходы с радиацией льют и после взрыва заразу смывали в неё. Вдоль берегов колючую проволоку тянут, чтобы жители к воде не подходили. Но будут подходить. Как при реке жить и не подходить к ней?

Маркел Николаевич напомнил, что над ним прошло облако от взрыва. Друг спросил, как бы без внимания:

- Долго под ним был?

- Когда оно приблизилось, я уже был в палате дома отдыха.

- Тогда не страшно, - успокаивающе тёплым тоном заверил Борисов и, наливая стаканы до краёв, спросил: - Холода в ногах нет?

- Вроде не замечал.

- Не облучился, - с нарочитой лёгкостью заключил Дмитрий Сергеевич.

"Твоими бы устами да мёд пить, - подумал Неделяев, они осушили стаканы, он закусил со всегдашней мыслью: - Обманываем себя. Консервы, вино из мест, где, положим, нет заражения. А всё остальное, начиная с хлеба?"

Спросил:

- Игумнов жив, нет?

Лесничий ел, не спеша с ответом.

- Из больницы его выписали, а больше я не слыхал о нём, - сказал нехотя.

"Выписали как безнадёжного", - заметил про себя Маркел Николаевич. Стал рассказывать, что делается с Анютой.

- Бульон только и может есть. Показать врачам, чтоб их приговор узнать? Если не рак, оклемается как-нибудь.

Дмитрий Сергеевич участливо согласился и заговорил о народных целительных средствах. За обедом обратился к Авдотье, научившейся в родной лесной деревушке пользовать недужных: как, мол, помочь заболевшей? Авдотья снабдила Неделяева фляжками с травяными настоями и настойками, сказала, что Анюте также надо ставить глиняный горшок на живот. В Саврухе должны быть женщины, которые это умеют.

Маркел Николаевич, вернувшись домой, подбодрил жену - теперь, мол, хворь изгоним. И, хоть час был поздний, отправился к Варваре.

В доме горела не электрическая лампочка, а свеча, озаряя на столе раскрытую книгу ветхого вида с бурыми пятнами на желтоватых страницах.

- Минеи четии читаю, - произнесла Варвара, суровая лицом. - По какой нужде пришёл?

Неделяев мысленно повторил её вопрос, отметил: "Как выразилась-то! и важно до чего". Сказал, что делается с Анютой и что нужен кто-то - ставить ей горшок на живот. Варвара знала такую лекаршу: придёт-де к тебе завтра же утром. Пригласила гостя за стол, ничем не покрытый, с солонкой на нём, помимо свечи и церковной книги. Принесла чёрный хлеб на тарелке, чашку с водой, произнесла чинно:

- Прошу не побрезговать моим хлебом, солью.

Маркел Николаевич, отламывая по кусочку, кладя в рот, рассказал о взрыве в Сороковке. Варвара, сидя напротив, в свете свечи блестя чёрными глазами, не сводила их с гостя. Когда он умолк, заговорила с болезненным огнём:

- Одно за одним идёт! Указуется нам, всему людскому миру, что неверно живём. Будет ещё происходить страшное, будет!

Неделяев вздохнул, проговорил с досадливым сожалением:

- Я это понимаю, а другие? Смерть пятнает дом за домом, а остальные, пока их не посетило, живут себе, как жили. Что тут можно сделать?

- Можно! - воскликнула Варвара. - Я в исправление пошла и тебе помогу!

Маркел Николаевич попрощался, шёл домой в мыслях о том, как изменилась его стародавняя подруга.

109

Он поглощал красное вино, наращивая ежедневную норму. Лекарка ставила горшок жене на живот, а Варвара давала ей снадобья.

Когда-то в хозяйстве были три козы с козлом, после испытания бомбы хозяин их зарезал, дабы однажды не увидеть у них признаки болезни, что добавило бы ему страха за себя. Анюта после женитьбы упросила опять завести коз и больше птицы, но теперь больной становилось невмоготу управляться с хозяйством. Его приняла Варвара, своей живности не державшая. И воду в дом носила, стирала, гладила, мыла полы.