ВАСИЛИНА. У Весниных. С Вовой все хорошо. Он в деревне с дедушкой и бабушкой.
ГОЛОС САНЫ (
ВАСИЛИНА. Я выхожу замуж за Никитина. И он здесь.
ГОЛОС САНЫ (
ВАСИЛИНА. Я не подвела тебя?
ГОЛОС САНЫ. Как ты можешь меня подвести? Ты лучшая в мире мама!
ВАСИЛИНА. Сана! Ты влюбилась?
ГОЛОС САНЫ. Нет, мама, я люблю! Это так просто.
На крыше проступает Хор девушек, среди них Сана. Музыка и пляска.
ВЕСНИН. Сана влюбилась?
ВАСИЛИНА. Больше, чем влюбилась. Она любит. (Уходит.)
Веснин стоит, как молнией ослепленный.
СТАС. Здесь миллион роз?
ЕЛЕНА. Почему белые?
ВАСИЛИНА. Это цвет подвенечного платья невесты. Рядиться в подвенечное платье я не стану, хотя могла бы сойти за молоденькую девушку, достаточно букета белых роз.
Василина, уходя с Никитиным, прощается со всеми.
ВАСИЛИНА (
ЕЛЕНА. Да и Вова будет их сводить.
ВАСИЛИНА. Все будет лучше. Будет еще лучше. Будет лучше для всех!
Веснин выходит на крышу, прислушиваясь с волнением к словам песни.
ВЕСНИН. Это сон! Я словно уношусь над Москвой в море огней и среди звезд. Бездна жизни и мироздания. Что это?
САНА (
ВЕСНИН. А где ты их взяла?
САНА. Разве не ты мне напел во сне? Или я сочинила?
ВЕСНИН. Стихи вроде мои, но в песне мне вынести их трудно.
САНА. Еще бы. Первая песня - как первая любовь! А вот новая песня.
ВЕСНИН (
САНА (
Вспыхивают вечерние огни Москвы и светлые дали сельской местности, как при полете самолета.
2007 г.
Дом в стиле модерн
Санкт-Петербург - вид с мансарды высокого доходного дома в стиле модерн: поверх крыш золотые вертикали Адмиралтейства, Исаакия, Петропавловского собора, - со снижением точки обозрения возникает сеть рукавов Невы и Каменный остров с небольшим особняком в стиле модерн в саду, куда проникает наш взор.
В гостиной госпожа Ломова показывается; она явно что-то изображает или декламирует, прослышав голоса, - это входят новые владельцы, - она прячется, то есть исчезает в портрете, который висит тут же.
Полина и Потехин, новые владельцы, обходят дом, с объятиями и поцелуями.
ПОТЕХИН. Не сон ли это?
ПОЛИНА. Кажется, только сейчас у нас начался медовый месяц, который не очень-то удался из-за венчания в церкви, как в старину, и свадебного путешествия в Венецию...
ПОТЕХИН. Было слишком жарко и много впечатлений от картин, скульптур, зданий и их интерьеров, и мы, смеясь, от секса воздерживались...
ПОЛИНА. А любовь не требовала усилий, достаточно взгляда и родной речи, звучащей столь интимно на чужбине.
Бродят по комнатам и этажам, не включая света, в сумерках белой ночи, так интереснее, да поцелуям нет конца, как будто все внове.
ПОЛИНА.Что ты делаешь?
ПОТЕХИН. Хочу.
ПОЛИНА. Сейчас? Здесь?
ПОТЕХИН. Сейчас и здесь.
ПОЛИНА. Постой. Там кто-то прошел.
ПОТЕХИН. Кто? Сегодня мы одни. Завтра подъедут охранник, садовник и экономка, с которыми надо разобраться.
ПОЛИНА. Нет, поди посмотри.
Потехин выходит на лестницу, спускается в гостиную на втором этаже, где висит портрет Евгении Васильевны Ломовой кисти Ореста Смолина, первой хозяйки дома, супруги архитектора Игнатия Ломова. Шелк и тюль ее платья, элегантного и баснословно дорогого, излучающие свет, как драгоценные камни, не казались чем-то особо примечательными по сравнению с лицом молодой женщины, еще совсем юной, с тонкими чертами, слегка удлиненным и узким, с черными узлами волос на голове, с черными глазами, бездонными, полными каких-то особенных мыслей, - от них оставалось впечатление живых глаз, которых уже не забыть.
Белая ночь освещала гостиную. Евгения Васильевна следила глазами за ним, казалось, сейчас она поднимется с кресла.
ПОТЕХИН (