Солнце мертвых

— Последователи древних учений, — наконец нашел он определение.

— Колдуны, что ли?

— Я их не видел! — раздраженно произнес юноша. — Наверняка сказать не могу. Может, и колдуны, может, ученые, интересующиеся древними знаниями. Но в одном уверен: приехали они сюда не с добрыми намерениями. Много лет назад, меня еще тогда на свете не было, появились здесь одни. Тоже ученые. Изучать нас хотели, — Стас хмыкнул, — однако тайн своих мы им не открыли. В отместку они попытались уничтожить Лиходеевку и почти уничтожили. Все кругом заасфальтировали, сволочи. Городишко этот убогий возвели на заповедных местах. Однако уничтожить нас не так-то просто. В чужую жизнь мы не лезем, но и в свою лезть не позволяем. Через десяток лет сделали еще одну попытку. Взялись более серьезно, основательно, надо прямо сказать, взялись. Пришлось полностью затаиться, изобразить, что нас не существует. Поверили или не поверили, но в покое оставили. Теперь вот эти. Чую, они-то хуже всех. Те хоть свои были. И денег, судя по всему, у них много. А деньга, она что хочешь переломит, особенно сегодня. Что им нужно, я догадываюсь.

— Что же?

— Пока наверняка не удостоверюсь, говорить не буду. Впрочем, что бы они не потребовали, навстречу идти им я не намерен. Пусть хоть горсточку праха попросят. Но они просить не привыкли. Норовят без спроса взять. Получится ли? — Стас хищно усмехнулся. — Пришлось сделать кое-какие приготовления. И тебе при встрече поприсутствовать нелишне. Возможно, они будут говорить по-французски между собой. Так что ты слушай и запоминай, а потом расскажешь.

— А если они не захотят, чтобы я присутствовал при встрече?

— Захотят! Никуда не денутся. Хотя они, конечно, ребята серьезные. Но и мы не лыком шиты. Твоя задача во время встречи сидеть тихо, помалкивать и побольше слушать и запоминать.

— Когда же они появятся?

— Очевидно, вскоре. Ждут, наверное, чтобы ночь погуще была. А пока давай хоть чайку попьем, и время быстрее пролетит, ожидание, оно, брат, хуже неволи.

Время приблизилось к полуночи, когда в ворота дома кто-то осторожно стукнул. Стас не шелохнулся…

Стук повторился.

— Надо бы открыть, — подсказал Володя.

— Не волнуйся, им отворят, я переоденусь и вернусь.

Володя забился в уголок, словно мышка, и с трепетом ожидал, что же будет дальше. Что же будет?! Что же будет?! Конец света!

По комнате пронесся словно мгновенный вихрь, и разом вспыхнули свечи. Володя никогда не думал, что от свечей может быть столь яркий свет. Куда там электричеству! Теплый, мягкий, он оживил все кругом, заиграл на матовой полировке старинной мебели, отразился в зеркале, вспыхнул в хрустальных подвесках бра. Произошло чудо. Обстановка комнаты внезапно изменилась, исчезли неведомо куда табуретки и грубый деревенский стол. Да и сама комната претерпела поразительные изменения. Она стала походить на обширную гостиную или небольшой зал. Распахнулись двустворчатые двери, и на пороге возник хозяин. Но он ли это? Смокинг с атласными лацканами чернее ночи. Ослепительно сверкает манишка. А жилет? Нет, не жилет, — фантазия, мечта щеголя «времен Очакова и покоренья Крыма». И нисколько не старомодно. Джентльмен, истинный джентльмен! Лицо!.. Бледное, как будто в жизни не видевшее солнца, — застывший лунный свет. Белокурые, почти седые локоны обрамляют его. И глаза — холодное пламя. Отблеск преисподней. Аи да Стас.

Володя завистливо вздохнул и тут же чуть не ахнул от изумления. И с его нарядом произошли метаморфозы. Где голубенькие джинсы? Где клетчатая ковбойка? Нету! Исчезли! Растворились вместе с табуретками! Что-то кружевное, пенное охватывало шею, стоячий парчовый воротник подпирал подбородок, на безымянном пальце левой руки кроваво алел рубин.

Хозяин повелительно кивнул Володе головой, и тот поспешно поднялся и встал у него за спиной. Мельком он увидел свое отражение в вычурном зеркале: камзол восемнадцатого века, жабо, заколотое брошью с бриллиантами, и даже, — о дьявол! — узорная рукоять шпаги на боку. Казанова, да и только!

Противоположные двери распахнулись, и в покои неторопливо вошли трое.

Володя остолбенел. Наряды гостей тоже впечатляли. Два чернокожих господина были одеты словно заправские гробовщики. Сюртуки, цилиндры, черные же перчатки и сигары в зубах.

— Слишком много черного, — чуть слышно процедил Стас сквозь зубы. Но с радушной улыбкой обратился к визитерам:

— Присаживайтесь, господа.

Из-за спин гробовщиков вышел приятный мужчина средних лет, одетый обычно и даже слегка небрежно. На правильном русском языке, хотя и с акцентом, он обратился к хозяину:

— Позвольте представиться. Мои друзья: месье Ипполит, — он указал на пожилого гробовщика, — месье Обен, — новый взмах руки. — А мое имя — Сенека. С вашего позволения — мистер Сенека.

— Господин Еремин, — в свою очередь представил Володю Стас. — А я — Недоспас, Станислав Недо-спас.

— Как? — переспросил американец.

— Не-до-спас!

Пожилой гробовщик громко и недовольно произнес по-французски.

«Комедия… петухи…» — перевел про себя Володя. Сенека что-то отрывисто сказал ему, и тот умолк.

Все уселись.