Солнце полуночи

– Вот так, – произнес я, когда успокоился полностью.

Она вновь подавила улыбку.

– Терпимо? – спросила она.

Я рассмеялся:

– Я сильнее, чем думал. Приятно это сознавать.

Ни за что бы не поверил, что способен держать себя в руках так надежно, как сейчас. И вправду стремительный прогресс.

– А вот я, увы, нет. Извини.

– Ты же всего лишь человек.

В ответ на мою слабую шутку она закатила глаза.

– И на том спасибо.

Свет, заполнивший меня во время нашего поцелуя, не рассеивался. Столько счастья, я даже не знал, сумею ли сдержать его в себе. Ошеломляющая радость и потрясение вдруг отрезвили меня, напомнили об ответственности. Мне надо доставить Беллу домой. Мысли о том, что день мечты закончен, не тяготили меня, ведь мы уезжали вместе.

Я встал и подал ей руку. На этот раз Белла сразу взялась за нее, и я поставил ее на ноги. Она пошатнулась и неуверенно огляделась.

– Голова все еще кружится? – спросил я. – От бега или моего искусного поцелуя?

И я невольно рассмеялся.

Она схватилась свободной рукой за мое запястье, чтобы удержаться на ногах.

– Точно не знаю, я до сих пор не в себе. – И она поддела меня: – Наверное, по обеим причинам.

И она качнулась так, что оказалась ближе ко мне. Похоже, нарочно, а не из-за головокружения.

– Пожалуй, тебе стоит пустить меня за руль.

Вся ее неустойчивость мигом улетучилась. Она распрямила плечи.

– Ты спятил?

Если за руль сядет она, придется следить, чтобы она держалась за него обеими руками, и ничем ее не отвлекать. Если сяду я, останется больше свободы действий.

– Я вожу лучше, чем ты, даже когда с тобой все в порядке. У тебя слишком замедленная реакция. – Я улыбнулся, чтобы дать ей понять, что это шутка. Преимущественно.

Оспаривать факты она не стала.

– Пусть так, но твое вождение не выдержат ни мои нервы, ни мой пикап.

Я попытался пустить в ход то самое «ослепление», за которое она упрекала меня раньше. До сих пор я так и не понял толком, для каких случаев оно годится.

– Пожалуйста, доверяй мне хоть немного, Белла.

Ничего не вышло, потому что как раз в ту минуту она отвела глаза. Похлопала себя по карману джинсов, вытащила ключи и зажала в кулак. А потом подняла взгляд и помотала головой.

– Неа, – заявила она. – Ни за что.

Она обошла вокруг меня и направилась к шоссе. Вправду ли у нее кружилась голова или она просто двигалась неуклюже, я не знал. Но, не успев пройти и двух шагов, она пошатнулась, и пришлось ловить ее, пока она не упала. Я привлек ее к груди.

– Белла, – выдохнул я. Все насмешки улетучились из ее глаз, она прильнула ко мне, подняв лицо. Мысль поцеловать ее немедленно казалась и замечательной, и ужасной. Я заставил себя перестраховаться. – Я уже потратил немало сил, чтобы ты осталась в живых, – шутливым тоном напомнил я. – И я не дам тебе сесть за руль, потому что ты даже на ногах не стоишь. Кроме того, друг ни за что не позволит другу сесть за руль в нетрезвом состоянии, – заключил я, процитировав лозунг Рекламного совета. Для нее цитата была устаревшей: ей исполнилось всего три года, когда началась эта рекламная кампания.

– В нетрезвом состоянии? – возмутилась она.

Я криво усмехнулся:

– Тебя опьянило само мое присутствие.

Она вздохнула, признавая поражение.

– И ведь не поспоришь. – Она подняла сжатый кулак и уронила ключи мне в ладонь. –  Только полегче, – предупредила она. – Моему пикапу давно пора на пенсию.

– Логично.

Она нахмурилась и поджала губы.

– А на тебя, значит, мое присутствие не действует?

Не действует? Да она полностью преобразила все, что есть во мне. Я едва узнавал себя.

Впервые за сотню лет я был благодарен за то, что я такой, какой есть. Все, что составляло мою вампирскую сущность – кроме сторон, представляющих опасность для Беллы, – вдруг перестало меня тяготить, потому что именно оно позволило мне дожить до того дня, когда я нашел ее.

Десятилетия, которые я вытерпел, были бы не так тяжелы, если бы я знал, что меня ждет, если бы понимал, что мое существование движется к будущему, лучше которого я и представить не мог. И это были бы не годы убивания времени, как я считал, а годы прогресса. Совершенствования, подготовки, умения владеть собой, чтобы теперь у меня появилось вот это.

Я все еще не был всецело уверен в своем новом «я»; неистовый экстаз, наполняющий каждую мою клетку, казался недолговечным. Но возвращаться к себе прежнему я не желал. Того давнего Эдварда теперь я считал неполным, незавершенным. Как будто ему недоставало одной из половин.

Тому Эдварду было бы не под силу сделать то, что сейчас удалось мне: я наклонился и прижался губами к нижнему краю ее лица, чуть выше пульсирующей артерии. Позволил губам мягко скользнуть вдоль нижней челюсти до подбородка, затем проложил поцелуями путь обратно к уху, ощущая бархатистую податливость ее теплой кожи под легким нажимом моих губ. Я не торопясь вернулся к ее подбородку, почти к самым губам. Она затрепетала в моих руках, напомнив о том, что удивительное тепло для меня – это ледяной зимний холод для нее. Я разжал объятия.

– А реакция, – прошептал я ей на ухо, – у меня все равно лучше.