Эти сплетни Джессике пришлось выдумывать своими силами, так как Белла редко общалась с ней, разве что на уроках. Это было не труднее, чем в самом начале, когда я остановил тот фургон, – Белла умела держать язык за зубами, когда требовалось. На обедах она теперь сидела за нашим столом вместе с Элис, Джаспером и мной. Несмотря на отсутствие Эмметта и Розали – они теперь притворялись, будто едят на свежем воздухе, а если было солнечно, прятались в машине, – никто из людей не решался в нашем присутствии подходить к Белле. Мне не нравилось, что она отдаляется от подруг, особенно от Анджелы, но я рассчитывал, что рано или поздно все вернется к прежнему состоянию, каким было до того, как я вторгся в ее жизнь.
После того как мы уедем.
Время так и не замедлилось, однако установившийся порядок начинал казаться привычным, и мне приходилось оставаться начеку. Порой я забывался: она улыбалась мне, и меня переполняло ощущение правильности, чувство, что нам суждено быть вместе. Трудно было помнить, что это чувство, такое чистое и сильное, тем не менее ложь. Трудно помнить, но лишь до тех пор, пока она не поворачивала корпус слишком резко и не морщилась от боли в срастающихся ребрах, или же охала, чересчур сильно оперевшись на ногу, или просто поворачивала запястье, и бледный и блестящий свежий шрам поперек основания ее ладони оказывался на свету.
Белла поправлялась, время шло. Я цеплялся за каждую секунду.
У Элис родился новый план, как разнообразить повседневность – приятным, по ее мнению, образом. Зная, что Белла будет возражать, поначалу я был против. Но чем больше размышлял, тем лучше видел этот план с другой точки зрения.
Но не с точки зрения Элис. Мотивы Элис были как минимум на семьдесят процентов эгоистичными; она обожала смену имиджа. Эгоистичность своих мотивов я оценил примерно в десять процентов. Да, мне хотелось иметь такие воспоминания, в этом я охотно признавался себе. Однако главной моей целью было изменить конкретную главу будущего Беллы. Ради этого я и согласился с безумным планом Элис.
У меня было видение – не как у Элис, не истинное пророчество. А просто вероятный сценарий. Это видение вызвало во всем моем теле острую боль особого рода – это была агония и вместе с тем блаженство.
Мне представилась Белла через двадцать лет – элегантно повзрослевшая, достигшая среднего возраста. Подобно ее матери, она будет выглядеть юной дольше большинства людей, но и морщинки, появившись, не испортят ее красоту. Я вообразил ее где-нибудь в солнечных краях, в симпатичном, но простом доме, в котором будет царить беспорядок, если ее образ жизни не изменится до неузнаваемости. Беспорядок будут создавать в том числе и дети – двое или трое. Может, мальчишка с вьющимися волосами и улыбкой Чарли и девочка, похожая на мать, как сама Белла.
Отца этих детей я не пытался представить, не думал, как проявятся в их внешности черты его лица – это было слишком мучительно.
Когда-нибудь, когда дети дорастут до раннего подросткового возраста, но будут еще младше нынешней Беллы, какая-нибудь молодежная романтическая комедия по телевизору (правда, Элис говорила мне, что медиапотребление в следующем десятилетии ощутимо изменится; она как раз ждала образования неких компаний, чтобы инвестировать в них средства) побудит детей спросить Беллу, каким был
Белла улыбнется и скажет: «Танцами я не увлекалась. И на выпускной не ходила». Дети не удовлетворятся этим ответом. Их мать никогда не рассказывала им ничего о том, как она училась в школе. Неужели
У Беллы не будет забавных, веселых историй – только нехватка обычного опыта, только скрытность, опасения и рассказы настолько фантастические, что когда-нибудь даже она задумается, не были ли они просто плодом ее воображения.
Или… Белла рассмеется, услышав от детей этот вопрос, и ее взгляд вдруг станет далеким.
«Это было что-то, – скажет она. – На самом деле мне не хотелось идти, вы же знаете, я не танцую. Но моя взбалмошная лучшая подруга похитила меня, чтобы устроить смену имиджа, а бойфренд отвез, несмотря на все мои протесты. В конечном итоге получилось неплохо. Я рада, что пошла на выпускной. По крайней мере, увидела, как украшен зал – как в бюджетной версии фильма «Кэрри». Нет, посмотреть «Кэрри» вам нельзя. Еще рано».
Так что ради этого момента в будущем Беллы я разрешил Элис привести в исполнение ее бесцеремонный и, пожалуй, даже навязчивый план. И не просто разрешил – я сам содействовал ему и участвовал в нем.
Вот так я и оказался облаченным в смокинг – естественно, выбранный Элис; по крайней мере, шопингом мне заниматься не пришлось, – с веточкой фрезий в руках, ждущим у подножия лестницы торжественного выхода Элис.
Все это я уже смотрел в ее видениях, но она не имела ничего против. Она стремилась воплотить все до единой шаблонные сцены из драматического действа, которое представляют собой человеческие выпускные балы.