Солнце слепых

Дома после вечернего чая она вдруг вспомнила о «примерке», нашла вытертый временем матерчатый полутораметровый «сантиметр» и тщетно пыталась поймать им свои основные размеры. Размеры не прочитывались даже сквозь очки. Цифры на «сантиметре» выцвели еще до войны, но от них хоть остались пятна, а черточек, похоже, не было и до революции. Свои дни «сантиметр» окончил в помойном ведре, а Анне Семеновне приснилась «Карнавальная ночь» и будто она Людмила Гурченко.

Утром Анна Семеновна купила в универмаге трехметровый «сантиметр» с большими жирными черточками и цифрами. Придя домой, она тут же обмерила себя и все размеры записала на листочек. Чего там девки мололи: 90-60-90? Раблезианки! Вечно напутают все! Когда на следующий день она показала листочек коллегам, никто не поверил. Даже мужчины. Женщины же вообще мотали головой.

— Не может этого быть! Это же лилипут какой-то!

— Как не может?! Какой лилипут? Я лилипут? — восклицала Анна Семеновна. — Вот, пожалуйста, тридцать сантиметров!

— Не может этого быть! Не может талия равняться тридцати сантиметрам! У Гурченко в «Карнавальной ночи» больше!

Вот он, сон в руку!

— Тридцать шесть сантиметров! — заверила доцент Колобродова, первая завистница неувядаемой красоты и женственности Анны Семеновны.

Коллеги с недоверием посмотрели на Колобродову и пальцами пробежались вокруг своих талий.

— Не знаю, как у Гурченко, а у меня вот, смотрите, — Анна Семеновна, втянув живот, измерила себе талию. — Пожалуйста! Тридцать сантиметров, даже чуточку меньше. А грудь вот, — Анна Семеновна распрямила спину, — тридцать пять с половиной.

— Это что же у вас за сантиметры такие, Анна Семеновна? — не унималась Колобродова.

— Самые обычные сантиметры, Ксения Львовна, вот они арабские циферки, пожалуйста, — Анна Семеновна еще раз наложила на талию «сантиметр».

— Арабские-то они арабские, да какие-то чересчур широкие! У арабов потоньше будут.

Анна Семеновна окинула Колобродову торжествующим взглядом.

— На моей талии самые обычные цифры кажутся широкими!

— Это не сантиметры! — не унималась Ксения Львовна. — Сантиметры вот они, с другой стороны. А это что-то другое, шире в три раза.

— У вас, Ксения Львовна, наверное, не объем груди, а охват.

— И протяженностью в два лье на ней жемчужное колье, — задумчиво произнес ассистент Гремин.

Коллеги заинтересовались.

— Да это же дюймы, — сообразил знаток Шерстнев. — Помните фильм «Последний дюйм»? Один дюйм где-то два с половиной сантиметра.

— Два пятьдесят четыре, — подправил Гремин.

— Да, одна двенадцатая фута, — уточнил Шерстнев.

— Или одна восемьдесят четвертая сажени, — поставил в споре точку Гремин.

Анна Семеновна с досадой махнула на математиков рукой — жужжат тут, понимаешь!

— Какой там самый «золотой» размер? — спросила она у Ларочки.

— Ваш, — ответила умненькая секретарша.

Анну Семеновну многие стали звать после этого «Дюймовочкой», а в институтской многотиражке шутник Колосов написал: «Дамы! Измеряя себя в дюймах, вы можете существенно сэкономить на одежде». В холле на доске объявлений появилась записочка: «Желающие похудеть, могут приобрести в ректорате дюймометр».

Глава 33

Подвиги шкафоборца

Анна Семеновна по блату купила стенку местной мебельной фабрики и решила собирать ее сама. С мужиков проку, как с козла молока. А пои да корми каждого, как быка, да непременно мясом. Сама справлюсь, а что, тридцать лет назад сама поменяла шурупы в дверцах шкафа? — поменяла; последние пять лет сколачивала стулья и шкафы гвоздями? — сколачивала. И ничего, до сих пор держатся.

Она разложила на полу чертежи и два часа изучала конструкцию стенки, пока не убедилась, что ничего не может понять в ней. Эти конструкторы или разгильдяи, или бестолочи. Кругом одни двоечники, господи, страна двоечников! Все можно было сделать куда проще и доступнее. Спрашивается, зачем было огород городить, где надо просто закрывать дверку? То-то Свиридов, инженер авиаполка, негодовал на конструкторов КБ, занимающихся разработкой вертолетов.

— Голым еще можно залезть в хвост, он узкий, а зимой?! Как в шубе проверить фильтры или троса?! — восклицал Свиридов. — А контрить?

Анна Семеновна стала слово «контрить» употреблять в смысле «выступать против».

Сборка стенки оказалась сложнее регламента вертолета. Конструкция ладно, черт с ней, но шкафы-то надо собрать! Несмотря на все усилия Анны Семеновны, шкафы не собирались, либо собирались в совершенно немыслимые, несуразные ящики. Вот уж точно контры! Собрав один такой, Анна Семеновна решила, что конструкторы, вероятно, и задумывали такой шкаф. Однако на чертеже ничего подобного не было. Тогда Анна Семеновна вспомнила о Дрейке (собственно, она и не забывала о нем). «Если что, дайте мне телеграмму «СОС», — сказал он ей однажды на прощание.

— СОС! — воскликнула Анна Семеновна по телефону. — Срочно нужна помощь! ЭС-ЭН-ПЭ!

Дрейк не стал спрашивать, что случилось, и вскоре был у нее.

Анна Семеновна открыла дверь и тут же сделала вводную:

— Купила стенку, не могу собрать по чертежам!

— Посмотрим-посмотрим, — сказал Дрейк. — О, у вас тут красный фонарь!