Солнце слепых

— Надо гнать из себя лень, решительно гнать! — убеждала Анна Семеновна перед сном собственное отражение в зеркале. Потом раскланивалась перед будуарным кабинетом: — Потерпи, дружок! Твои стены еще увидят стиль Людовика Четырнадцатого!

Когда Дрейк в ноябре столкнулся с нею возле ЦУМа, он даже вздрогнул — так решительно она бросилась посреди улицы ему на шею.

— Это вы, кэп! — воскликнула она.

— Это я, мадам, — сознался Дрейк.

— Нет, это вы? — не верила Анна Семеновна своим глазам. — Где вы столько пропадали?

Граждане обтекали их стороной, бросая косые взгляды. Уж очень непривычно и неприлично для пожилых солидных людей стоять посреди улицы на оживленном месте и орать, что ни попадя!

Удивительно, почему я начинаю нести всякую чушь, подумал Дрейк. Она, ладно, ей, как женщине, не внове, но я-то, чего я так завожусь? Но, вспомнив своих знакомых, он пришел к выводу, что все они рядом с любой женщиной из нормального человека превращаются в заводную игрушку.

— Что же вы теперь, вдвоем с Машей? — неожиданно другим тоном и даже голосом спросила Анна Семеновна.

Дрейк с удивлением посмотрел на нее.

— Вдвоем, Анна Семеновна.

— Мы же договаривались: Анна.

— Вдвоем, Анна.

— А пригласите, Федор, меня к себе. Я вас не оторву от дел?

— Да какие у меня дела? — вырвалось у Дрейка. — Разве в женских силах оторвать мужика от дел?

— Браво, Федор! — восхитилась Анна.

— Маша будет очень рада. Пойдемте. Возьму только водку и торт.

— Можно, торт куплю я?

Маша встретила гостью восторженно. Она помнила жуткий тарарам, когда к бабе Лиде в гости пришли баба Катя и баба Аня, а с ними еще четверо студентов. Студенты с воплями так брякались на пол, что прибежал перепуганный дед Рыбкин, а баба Аня орала в это время: «Повторить! Вашу мать! Убедительней!» Тогда ей было не до сна, она сидела у деда на коленях и слышала его шепот: «Вот, посмотри, Машенька, три бабушки, три бабы, троебабство какое-то!» «Деда, — спросила она тогда. — А что такое троебабство? Это три бабы?» «Это царство такое, Маша», — сказала баба Аня и расхохоталась.

— Показать рисунки? — сразу же спросила девочка.

— Покажи. Это тебе подарок. Торт и вот, лимонад. Нас угостишь? Обожаю сладкое!

— Я тоже обожаю, баба Аня.

— Ты помнишь, как меня зовут? Умница, — у Анны Семеновны на глаза навернулись слезы. — Что-то жалко мне стало, Федор, вас. Простите. Давайте выпьем. Ой, какие рисунки! Нет, я вполне серьезно. Да ты художница, Маша! Ты продолжаешь рисовать корабли?

— Да, вот это «Золотая Лань» в проливе Магеллана, а вот это «Бонавентура».

— Как, как? Вентура? Актер есть такой, Лино Вентура. Копия — твой дедушка!

— Да, «Бонавентура». На нем дедушка работал генерал-адмиралом.

— До того, как стал капитаном теплохода «Клара Цеткин»?

— Да, зря только с «Клары Цеткин» сняли пушки и паруса.

— Это тебе дедушка рассказал?

— Да, он мне столько всего рассказал о кораблях, что я тоже решила стать адмиралом.

— Станешь, — сказала баба Аня. — Главное, хотеть. Кто хочет, тот и может. Знаешь что? Я решила организовать в институте, где я работаю адмиралом, выставку детского рисунка. И начнем с твоих, а? Ты как, не против? Дашь мне на время рисунки?

— Дам. У меня их пятьдесят четыре.

— Все пятьдесят четыре давай!

Баба Аня до того заболталась с Федором и Машей, что спохватилась только за полночь.

— Ой, Машенька, что же это я, дура старая? Тебе спать давно пора! Да и вам, Федор, с утра на работу; это у меня вечер длится всю ночь, а утро начинается в полдень. Простите, ради бога!

— Да что вы, что вы! Оставайтесь у нас. У Маши есть место.

— Оставайтесь, баба Аня! Я вам еще что расскажу! — и она прошептала на ухо Анне Семеновне: — Но это страшный секрет!

Анна Семеновна удивилась самой себе. Ей и хотелось, и было неудобно. Поколебавшись с минуту, она осталась. Еще добрый час девочка поверяла ей свои «страшные» тайны, рассказывала о длинном-длинном Волгограде, большущем пляже, золотом скрипучем песке, о громадных рыбах и деревьях, выброшенных на берег, о теплой и мягкой воде, которая быстро несет тебя на круге вдоль берега, о чайках-подружках и лучшей из всех вороне Марфуше.

По весне Дрейк пригласил Анну Семеновну на дачу. Участок еще был покрыт снегом. И пока Дрейк отгребал снег от домика и наполнял им бочки для грядущих поливов, Анна Семеновна оттащила на середину участка топчан, скинула с себя одежду и улеглась загорать на топчане. То и дело, протягивая руки к солнцу, она восклицала:

— Как хорошо-то, господи!

Когда встречаются два пожилых человека, они куда обостреннее молодых понимают, что этой встречи в их жизни могло и не быть, а случись она, скажем, через пару лет, ее могло и вовсе не случиться.

После этого пару месяцев они не виделись. Как-то незаметно промелькнули дни.

Уже июньским утром Дрейк поехал на лодке на островок, облюбованный им еще в шестидесятые годы, высадился там, нашел местечко в тени ивы, опустил в воду банку с пивом и собрался рыбачить.