Солнце смерти

– Ждать уж недолго осталось, – сказала старуха, у которой была куриная слепота, и поэтому она видела ночью лучше, чем днем. – Богородица открыла мне во сне, что война закончится к сентябрю нынешнего года.

– Ах, дай то, Матерь Божья!

Мирена была задета за живое, слушая, с какой гордостью Спифурена говорит о сыне, и потому принялась расхваливать своего:

– … Мой Спирос, когда в один день бывало две гулянки, – к примеру, в Лутра и в Пиги, – плясал без устали на обеих. Он, как орел, летал из села в село, и никто даже не замечал, когда он исчезал, а когда возвращался.

– Эх, умели они и бегать и прыгать, бедняги! – сказала еще одна женщина. – Моего вот однажды обручили насильно в Месаре, когда он отправился туда на конскую ярмарку продавать нашего мула. Днем и ночью держали его запертым в доме, не позволяя и носа высунуть. Девушка поставила вокруг его кровати горшки с цветами, сидела у его ног и все пела. А он накануне венчания говорит им: «Разве жениху можно идти под венец, не искупавшись? Пустите меня попариться в бане!». – «Нет! Нет! Ты и так хорош!». Тут молодец как прыгнет из окна прямо на улицу, и только его и видели!

– Разве так порядочные парни поступают?

Это сказала молоденькая девушка, которая вот-вот должна была выходить замуж и была сильно влюблена в своего жениха.

– Когда я была обручена с Костандисом, однажды его оставили ночевать в нашем доме. Мать постелила для нас в комнате рядышком две постели, а между ними положила дощечку. На другой день мы пошли гулять. Ветер сорвал у меня с головы платок и унес в сад. Костандис, не раздумывая, перепрыгнул через стену и принес мне его. «Ну и ну, – говорю я ему. – Через дощечку перепрыгнуть не сумел, а теперь показываешь удаль тем, что оседлал высокую стену?». А он отвечает: «Это же – вопрос чести!».

– Ну, будет! Разве кто тебе поверит? – сказала одна из соседок.

– Клянусь страхом, которого я натерпелась в первую ночь в его объятиях, все было так, как я рассказываю!

– Животное своей силы не знает. А человек знает и сам ею распоряжается. Вот что значит «человек»! – сказала тетя.

Она задумалась на мгновение и добавила, сделав вид, будто не замечает меня:

– Парень должен быть безупречен, как соловей, а тот, кто сразу же ступает по собственным нечистотам, – дохлятина.

Мирена собралась было что-то ответить…

«Бррр!..». Ах, что это было! Нам показалось, будто ворота рушатся.

Чертополох толкнул мордой верхнюю створку ворот и просунул голову во двор.

– Добро пожаловать! – сказала тетя, и лицо ее прояснилось. – Я дала его твоему мужу, – обратилась она к Каридене, – чтобы он не будил ревом моего племянника, а ему захотелось в старый хлев!

Рядом с ослиной головой пролезла волосатая рука и схватила животное за уши. Пространство в верхней части ворот опустело, но тут же в нем появилась другая голова. Мы тут же узнали кир-Фотиса и приветствовали его как победителя.

– Постой! Да постой же! На, возьми пучок сена! Пусть полакомится! – крикнула тетя.

Все засмеялись. На какое-то время воцарилось молчание.

– Ну, вот!.. – сказала Алые Губки. – Зорбина пожаловала!

Босая, смуглая, как цыганка, женщина вошла во двор. О ее приближении догадались по звуку шагов: ее загнувшиеся ногти стучали по мостовой, словно камушки.

– Добрый вечер, почтенные женщины! Удачи вам!

– Добрый вечер! Присаживайся, – ответила тетя.

Пришедшая опустилась на колени в углу, прислонившись спиной к водоему.

– Это правда, Зорбина, что ты выпила вино, которое нашла в могиле своего мужа, когда переносила останки?10 – спросила, посмеиваясь, Мирена.

– Так оно же в бутылке было, не испортилось!

– А молилась ли ты за покойника, Зорбина?

– А то как же? «Добрая душа, белые кости!» – говорила я за каждым стаканчиком.

– Любят тебя, потому и дразнят, – сказала сострадательно тетя.

Я думал о другом и не слышал, что ответила Зорбина. Взгляд мой был устремлен к зеленой ящерице, прильнувшей к стене над светильником. Она застыла там неподвижно, выпучив глаза, а ночные бабочки сами залетали ей в рот.

– Тетя Русаки! Смотри! Она ест бабочек!

Я ожидал, что она возьмет свою сандалию и прихлопнет убийцу. Разве жизнь не прекрасна даже для муравья? Но нет, тетя этого не сделала.

– Оставь ее. Пусть делает то, чему научил ее Бог. Разум есть только у человека.

И она вернулась к прерванной беседе. Я все так же смотрел на стену. Я услышал, как тетя втянула что-то в себя обеими ноздрями, а затем чихнула. Я повернулся и увидел, как она закрыла деревянную коробочку и сунула ее в карман нижнего белья. На эту коробочку я обратил внимание уже несколько раз.

– Дай и мне понюшку, горемычная, – сказала одна из соседок.

Тетя вынула табакерку из кармана:

– На, возьми!

Они втянули в себя табак раз, другой. Стены содрогнулись от чихания. Они думали, что таким образом прогоняют из головы тяжесть, которую чувствовали под межбровьем.

Спифурена развязала платок под подбородком, чтобы затянуть его потуже, в знак того, что она собралась уходить. Она поднялась и ударила ладонями по юбке, распрямляя складки.

– Пойдемте, хозяюшки! Спокойной ночи, Русаки.

– Спокойной ночи. И доброго рассвета…