Солнце в огне

– Что? Выполнять обещание? Умрёшь, лишь бы не становиться зятем Императора? Это хуже, в сто раз хуже!

Йонг скинула его руки с колен и встала, задевая подолом его покрывшийся испариной лоб. Нагиль тоже поднялся, они стояли очень близко друг к другу, ближе, чем когда-либо за невыносимо долгие полгода в разлуке.

– Я не стану наложницей при императорском дворце чужого государства, – процедила Йонг, глядя ему прямо в глаза. В них уже скапливались слёзы, готовые пролиться, едва она моргнёт. Нагиль поднял руку, коснулся её щеки, и Йонг вся задрожала.

– Минджа, – медленно произнес он, всматриваясь в её лицо, силясь увидеть то, что не заметил раньше. – Тебе не нужно становиться ничьей наложницей. И ничьей женой, если ты не хочешь.

На краткий миг Нагиль испугался, что Йонг из упрямства бросится в руки Ли Хона, едва тот вернётся в Хансон живым.

– Да, я заключил сделку с Империей, – он попытался говорить спокойно, только голос срывался на хрип. – Но договор на бумаге можно переписать, приказ Императора можно изменить.

– Ты же дал слово! – сорвалась Йонг, и слёзы брызнули у неё из глаз и попали на шею Нагиля. Он отпрянул, обжёгшись, осознание собственной ошибки заполнило его, словно огромная волна, от которой ничто не спасало.

– Сон Йонг, – выдохнул он, слепо шаря по её перекошенному отчаянием лицу взглядом. – Я не давал обещания. Мы подписали договор.

Йонг вспыхнула.

– Нет? – переспросила она и моргнула.

Нагиль замотал головой, схватил её за плечи, притягивая к себе.

– Нет, конечно же нет! Как бы я мог… Минджа. – Он усадил её обратно на стул и сам опустился перед ней на колени, снова. На мгновение закрыл глаза, стараясь унять стучащее в грудь сердце; то готово было вырваться из тела подобно ядру, которым войска Тоётоми разбивали крепостные стены чосонских городов. – У меня была одна крупинка надежды, что ты вернёшься. Одно крохотное зёрнышко, которому я позволил прорасти, чтобы оно давало мне силы. Двигаться, дышать, строить планы. Разве мог я позволить себе, имея надежду, давать обещания другой женщине?..

Нагиль поднял руку, стёр тонкую дорожку слёз, текущих по щеке Йонг. Она перехватила его ладонь и прижала к своей коже.

– Госпожа Сон Йонг, – сказал он тихо и уверенно, – ты здесь, со мной. И я не женюсь ни на ком другом, если… – Нагиль на миг опустил глаза, борясь со смущением, одолевшим его внезапно. – Если ты согласишься.

Йонг зажмурилась, слёзы пролились из её глаз снова, коснувшись пальцев Нагиля. Она переместила его руку ближе к губам, и он ощутил их мягкость, и сердце пропустило удар, испугавшись, что он порежет их мозолями от меча.

А потом Йонг качнулась, упала прямо на него и прижалась к его губам своими.

И Нагилю больше не нужно было представлять, каково это – целовать её.

* * *

Он обхватил её спину руками, прижал так крепко, как позволяли слои одежд, и Йонг почувствовала, как глубоко, гулко бьётся сердце Нагиля прямо у неё в груди. Она плакала, слёзы скатывались на язык, поцелуй становился солёным и горьким, и от Нагиля пахло пеплом и сливой, и влажным металлом, и ещё кисловатым по́том, и пылью, наверное. Йонг простонала, невольно выдохнув ему в рот. Нагиль отпрянул, и жар его кожи разрезался слоем прохладного воздуха между ними, как меч разрезает тело.

Йонг поцеловала его снова, он ответил так горячо, что голова пошла кругом. Руки скользнули по спине выше, вцепляясь в воротник её ханбока.

– Ты же не пойдёшь теперь к себе? – спросила Йонг, опуская несмелый вопрос куда-то ему в шею. Нагиль издал звук, смутно похожий на хрип, стон, мольбу.

– Нет, – коротко ответил он, хотя было совершенно очевидно, что именно это он и собирался сделать, а потом – ходить из угла в угол в своих комнатах, не найдя там покоя. Тогда Йонг попросила увереннее:

– Останься.

И сама осталась в его руках, когда он встал с пола, не размыкая объятий.

Три шага до ширмы, скрывающей двери её спальни, показались Йонг ужасно медленными. Сердце стучало, выбивая дробь во всём теле, и от волнения она не могла сдержаться и говорила, говорила…

– Кто жил здесь раньше, ты знаешь? – шёпотом спрашивала Йонг, пока Нагиль отпирал дверь и та с тихим шорохом отъезжала в сторону. – Должно быть, тут спал кто-то важный, раз покои скрыты. Может, тут держали сокровища? Я видела такие комнаты в дорамах, там… Ой.

Она запнулась о порог, и Нагиль придержал её за талию. У него были такие горячие руки, что Йонг на мгновение испугалась, что его пальцы прожгут тонкий шёлк её ханбока. Нагиль молча завёл их в комнату, уже освещённую несколькими зажжёнными фонарями. Всё же кто-то заходил сюда, раз второй вечер она видела горящие фонари вдоль стен и угли в жаровне у футона.

Йонг остановилась в самом центре комнаты, ощущая себя огромной и неуклюжей, – тут были низкие потолки, они давили на голову, заставляя пригибаться и прижиматься к полу. Нагиль понял, что что-то не так, когда у неё участилось дыхание, и взял её за руку.

– Лан сказала, что нам нельзя видеться днём, – прошептала Йонг. – Потому что я могу забрать твою Ци Металла.