Солнце в огне

– Иногда они говорят одновременно, – произнес Нагиль. – Днём я больше слышу Металл, по ночам – Дерево. Со временем привыкаешь различать их.

Йонг кивнула и опустила голову обратно Нагилю на грудь. Та вздымалась и опадала от его медленного успокаивающегося дыхания.

– Шизофрения какая-то, – хихикнула Йонг.

– Кэму?

Она тихо засмеялась и не заметила, что Нагиль прикрыл глаза, наслаждаясь её смехом.

– Как-нибудь расскажу.

Потом она говорила ещё, рассказывала про тренировки у мастера Гванджина, про верховую езду, про родителей и их увлечения. Нагиль слушал, не перебивая, позволяя ей выговариваться и использовать слова из Священного Города, из которых мало что понимал, и гладил её по плечам. Йонг многому могла его научить и многому могла научиться, и он обещал ей, что покажет, как жить в своём мире, и убережёт от опасностей, насколько возможно. Подскажет, во что верить и как сохранить себя, когда разумом правит Великий Зверь или тот, кто желает им стать.

– Ты защитишь меня. А я буду защищать тебя, – шепнула Йонг, уже проваливаясь в мирный сон. Нагиль поцеловал её в лоб и вздохнул.

– Хорошо, минджа. А теперь – спи.

Тушь и пепел (Восемь гуа)

17

Йонг дышала животом, опуская нагревающийся в теле воздух в дань-тянь, представляла, как он скручивается там, собирая плохую энергию, и выходит наружу по дыхательным путям. В храме было душно, дым от благовоний облеплял подобно тонкому липкому одеялу. Чесался нос и щипало кончики пальцев – от холода, словно по капле сцеженного в руки со всего тела.

Тренировки с Лан не походили ни на что, в чём Йонг участвовала прежде. Дэкван учил её дыханию жёстко и не размениваясь на лишние слова, был камнем, твёрдым и неуступчивым. Мастер Гванджин, с которым Йонг поработала всего три месяца, учил мягко, выражения подбирал обволакивающие смысл, точно воздух. Чунсок давал в руки меч и кинжалы, а потом резко бил и заставлял отступать и прикладывать больше сил в то, чтобы устоять на месте, чем в Металл, который должен был её защитить.

Учения Лан были похожи на танец Воды и Огня. То шаманка предлагала сидеть и всматриваться в дым благовоний, отрекаясь от всех мыслей, представляя себя глубоким колодцем, из которого нужно было черпать ледяную воду Великого моря. То жалила по расслабленным рукам колосками, и те жгли подобно языкам пламени.

– Ничего ты не понимаешь, – говорила Лан и тут же находила слова, чтобы объяснить значения духов в жизни людей.

– Прими свою долю, и станешь сильной, – говорила Лан и тут же злилась, когда Йонг задавала вопросы.

Требовалось немалое терпение, чтобы не ругаться с ней, и ещё больше воли, чтобы узнавать себя будто заново. Когда Йонг приходила в храм шаманки, имуги помалкивал и уползал в кости, сливался с её телом, становясь его продолжением. Едва Йонг покидала стены павильона, он вскидывал голову и шипел с обидой и злостью. Поначалу Йонг не видела смысла в том, что делает, и Лан сама признавалась, что никакого развития её способности не получают, потому что она не верит им.

– Я стараюсь! – огрызалась Йонг.

– В том и дело, – вздыхала шаманка. – Не надо стараться. Ты прикладываешь столько усилий, чтобы принимать очевидное. Борешься с природой новой себя и, хоть разумом пытаешься верить, телом противишься. Тело говорит за тебя больше, чем ты сама понимаешь.

Лан учила её определять направление ветра не для того, чтобы знать, откуда послать стрелу и в какой части казармы развести костёр, который не ослабнет до самого утра. Она говорила, что в ветре, как в силе воздуха, кроется послание духов, а в волнах на пруду во внутреннем дворе Чогёнджона можно высмотреть вероятное будущее. Одно из тех, что сулит всему Чосону или отдельным его жителям, если те пойдут по выверенному пути и не поменяют решений.

– Не всё зависит от духов, хоть я и говорю тебе про судьбу, – Лан садилась перед Йонг в круг из минералов и протягивала руки над зажжёнными палочками благовоний. – У судьбы много лиц. Она наденет любое, когда человек, ответственный за следующий шаг, примет решение.

– Довольно лицемерно, – ворчала Йонг, ловила на себе сердитый взгляд шаманки и кусала свой длинный язык.

– Иногда всё предопределено заранее, – возражала Лан. – Иногда судьба одного человека вытесана в камне, и что бы он ни делал, финал его предрешён. Иногда для определённого будущего требуется больше людей и больше решений. Тебя сюда привело твоё И, твоё Намерение. Но теперь ты стала частью общего потока и каждый твой шаг будет каплей в море.

– Лишь бы эта капля не вызвала шторм.

– Боишься, – кивала Лан. – Это правильно. Страх делает нас живыми, но он же ослабляет и ведёт к смерти, если в нужный момент не обуздать его.