Солнцестояние, или Мало-Александрийская история

– Не знаю, надо подумать. У меня работают в основном пришлые армяне из Сирии. Гастарбайтеры, хе-хе. Я их язык немного понимаю, а они по-нашему почти ни-гу-гу. Тяжеловато придётся тебе с ними общаться, – владелец пытливо вглядывался в глаза потенциального наёмника.

– А ты мне поручи что-нибудь отдельное.

– И что умеешь?

– Умею общаться с дубом. Хе-хе. Уж его-то язык мне вполне понятен.

– Доброе общение. И много имел с ним посиделок?

– Дома рубил. Колодцы.

– На Кавказе?

– Там. В Кизилчае.

– Азербайджан, значит. А я из Дилижана. Он в Армении, знаешь?

– Но флаг-то испанский.

– А. Сагол. Пусть повисит пока. Купил я шхуну у испанцев. А команда вся осталась тамошняя. И капитан тоже. Вот сменю команду, и флаг наш подниму.

– Ладно. А работа?

– Баста. Пойдём.

И молоканин из Дилижана, он же закоренелый малоалександриец, владелец испанского корабля повёл Дядьку-Тимофея наверх.

– Видишь палубу?

– Да. Не новая.

– Иште. Будешь её обновлять. Годится?

– Согласен. Только условие у меня есть

– Давай условие. Оглашай.

– В Испанию.

– Э. Чего в Испанию?

– Путешествие туда. За работу.

– Будет.

– Вот и договорились.

– Анлаштик. Команду надо туда отослать. И купчую следует узаконить. Вместе пойдём. И обратно мази. Будет тебе круиз. Хе-хе.

Спустя месяц, ремонт завершился, и обновлённая шхуна отбыла на другой конец Средиземного моря. Её хозяин выдал Дядьке-Тимофею вдобавок за труды немного наличных денег. «Командировка, так командировка, положены суточные», – посмеялся он. Миновал Кипр, уходили вдаль назад один за другим Эгейские острова, появлялась и пропадала Сицилия, долго за горизонтом маячила Сардиния. И вот – Барселона. Конечная остановка. Глядя на гору, возвышающуюся над портом, Дядька-Тимофей спросил у матросов, указывая на неё:

– Что там?

– Монхуик, – ответил один из них, по-видимому, используя испанское произношение.

– Монжуик, – поправил его другой. Он был каталонцем.

– Угу. Монжуик будет поприличнее, – согласился путешественник, улыбнулся и сошёл на берег.

Пройдя таможню и условившись с хозяином судна о дате обратного исхода, Дядька-Тимофей снял на этот срок небольшой номер в дешёвенькой гостинице, двинулся гулять. На Монжуик. Поднимаясь выше и выше по склону, он добрался до крепости. Там, не найдя ничего любопытного для себя, он спустился вниз до какого-то роскошного дворца с фонтанами. Метнувшись туда-сюда, взгляд Дядьки-Тимофея уставился в одноэтажное здание прямоугольных форм. Подошёл поближе. Что-то такое в нём угадывалось знакомое. Ах, да, напоминает оно ему собственный дом в Малой Александрии. Та же тонкая плоская крыша с большим выносом, то же стекло вместо стен. Только всё покрупнее и качеством получше. Можно сказать, что вообще другое, но уж сильна печать на нём. Печать своего дома. Вошёл внутрь. Благо, дверей никаких нет. Увидел небольшой стенд с текстом из латинских букв, и фотографию на нём. Ахнул. Там глядел, и словно глядел именно на него – давнишний-давнишний гость. Немец. Коллега. Латинские буквы он знал. В Малой Александрии почти все вывески написаны из не наших букв. «Ludwig Mies van der Rohe», – прочитал он.

– Лудвиг Миес. Ага. Людвиг Якоблевич, – вымолвил Тимофей Васильевич почему-то шёпотом. – Что он мне тогда сказал? Помню. О своих делах в нашей столице. Проект не его, а стройка его. Похоже. Похоже на такие дела… впрочем… будем считать это чистым совпадением.