Солнцеворот. Повесть об Авеле Енукидзе

Незаметно рассвело. Петухи своими истошными криками проводили ночь и умолкли.

«Как-то там прошло заседание комитета?» — подумал Авель.

Вчера вечером комитет не мог собраться в полном составе: нужно было срочно отпечатать новые прокламации; и три члена комитета — Ладо Кецховели, Авель Енукидзе и Богдан Кнунянц — были заняты в типографии. Поздно вечером Ладо почувствовал себя худо — видно, простудился накануне, — и друзья уговорили его пойти домой, выспаться, отдохнуть: с корректурой мог справиться один Авель.

Работа была закончена, прокламации отпечатаны. Васо Цуладзе складывал их в пачки, Богдан ему помогал. Авель растянулся на деревянном лежаке, который стоял у стены, и блаженно прикрыл глаза: теперь можно было и отдохнуть. Вдруг в дверь постучали. Друзья тревожно переглянулись: кто бы это мог быть? Али-Баба? Нет, он никогда не посмел бы потревожить их так рано. Стук повторился.

— Откройте! — раздался из-за двери приглушенный голос. — Это я, Ладо!

У Авеля сжалось сердце. Этот визит в такое неурочное время, конечно, неспроста.

Войдя в комнату, Ладо кинул быстрый взгляд на сложенные пачки отпечатанных прокламаций, словно отвечая самому себе на какие-то свои мысли.

— Что случилось? — спросил Авель. Он никогда еще не видел друга таким: лицо бледное, измученное, под глазами черные круги.

— Да говори же! — не выдержал Кнунянц.

— Вчера арестовали весь комитет, — сказал Ладо. — Только мы уцелели.

Все замерли. Никто не мог выговорить ни слова. Первым заговорил все тот же Ладо.

— Надо спасать «Нину», — сказал он. — Сейчас у нас с вами только эта забота. Типографию надо срочно отсюда убрать. Если хоть немного замешкаемся, жандармы непременно нас тут застукают.

— Но как? — растерянно выговорил Вано. — Куда мы можем переправить станок и пятнадцать пудов шрифта! Да еще так быстро…

— Я знаю куда, — сказал Авель.

Он вспомнил про Виктора Бакрадзе, работавшего помощником машиниста на линии Баку — Аджикабул. В Аджикабуле у Авеля и Виктора был надежный человек. Но сперва надо было повидать Виктора, не говоря уж о том, что аджикабульского их товарища тоже хорошо бы предупредить заранее. Все это требовало времени, а времени у них было в обрез: никто ведь не знал, как скоро удастся жандармам разнюхать, где находится «Нина».

— Мне надо срочно увидеться с Виктором, — пояснил Авель друзьям, глядящим на него с внезапно вспыхнувшей надеждой. — Если он согласится, шрифт мы отправим в Аджикабул.

Глаза Ладо засветились такой радостью, словно он был приговорен к смерти и внезапно узнал об отмене приговора.

— Ступай сейчас же, — сказал он. — Помни, время не терпит. А мы тут пока будем разбирать станок.

Всю усталость, скопившуюся этой бессонной ночью, у Авеля сразу как рукой сняло. Выскочив из дома, он опрометью кинулся в сторону железной дороги. К счастью, ему повезло: невдалеке от дома Али-Бабы попался свободный фаэтон. Авель махнул рукой, кучер придержал лошадей.

— К вокзалу, да поживее, — сказал Авель, вскакивая в пролетку.

Виктор спал мертвым сном. Улыбаясь слабой, блаженной улыбкой, он спросил:

— Который час? Ты что, спятил — будить меня в этакую рань?

Однако по выражению лица Авеля он понял, что разбудил его не зря.

— Уж не случилось ли чего? — тревожно спросил он

— Случилось, — кивнул Авель. — Вчера вечером арестовали комитет.

— А как же ты?

— Мы работали в типографии, поэтому уцелели. Слушай, Виктор, надо срочно спасать «Нину»! Прошу тебя, отвези шрифт в Аджикабул, отдашь его там Джохарову, пусть припрячет.

Виктор нахмурился:

— Сколько у вас шрифта?

— Около пятнадцати пудов. Но ты можешь перевезти его в несколько приемов.

— Добро, — сказал Виктор. — Первую порцию возьму сегодня же. Отправление у меня в три. А что вы будете делать со станком?

— Пока не знаю. Сейчас они его там разбирают. Надеюсь. Ладо что-нибудь придумает.

— Скажи, Авель, — Виктор явно колебался, не решаясь задать свой вопрос. Наконец решился: — Кто из комитетчиков знает, где находится «Нина»?

— Вано Стуруа знает. И еще двое. Но дело не в этом. Жандармы могут и сами пронюхать, где находится типография. Вот ведь пронюхали же они про заседание комитета.

— Ты прав, — понурился Виктор. — Что ж, делать нечего. Будем действовать, как договорились.

— К поезду кто-нибудь из нас принесет тебе первую порцию. А сейчас я убегаю, они ведь меня там ждут.

Виктор вскочил:

— Пойду с тобой. Хоть чем-нибудь помогу вам.

— Ни в коем случае. Ты туда и носа совать не смеешь. Довольно и того, что ты повезешь шрифт.

Он дружески похлопал Виктора по плечу и убежал.

Вернувшись в типографию, рассказал друзьям о результатах своего визита к Бакрадзе. Посовещавшись, они решили, что в течение двух-трех дней Авель постепенно перетащит весь шрифт к Виктору.

— А станок? — спросил Авель.

— Насчет станка я договорился, — сказал Ладо. — Отвезем на пристань под видом токарного станка.